Женщины. Россия. XVIII-XIX вв.
Русские женщины времён эпохи дворцовых переворотов или золотого века —какими они были? Как они проявляли себя в нелегких обстоятельствах?
Смотрите это видео на Youtube
В России были женщины, совершенно подавленные традицией, и бунтарки, восстающие против неё. Но эти две крайности — далеко не всё, что можно сказать о русских женщинах XVIII-XIX века.
Когда произносятся слова «русские женщины», у многих сразу возникают несколько ассоциаций. Одна из первых — Татьяна Ларина, воспетая Достоевским как идеал. Эта чистая и прекрасная девушка пронизана высокой нравственностью, она не может строить своё счастье на несчастье другого человека. Ещё одна литературная ассоциация — поэма Некрасова «Русские женщины», посвящённая декабристкам с их жертвенностью и готовностью отказаться от всего, чтобы быть рядом с ушедшими на каторгу мужьями.
Наши представления, на 90% сформированные литературой, понятны. Большинству женщин действительно жилось очень тяжело, они были подавлены семьёй и непосильной работой. В XVIII веке ярких женщин было крайне мало — в основном это царицы и придворные дамы. В XIX веке их стало больше, появились сначала выдающиеся дворянки, а потом и женщины других сословий, нигилистки и революционерки, писательницы и учёные.
Петровские дамы
Все эти интересные женщины XIX века, вызывающие у нас иногда ужас, а иногда восхищение, сформировались не на пустом месте. Мы просто знаем о них больше, потому что о них сохранились мемуары и художественная литература.
Огромное влияние на положение русских женщин оказал Пётр I. Да, он укрепил и самодержавие, и крепостное право, но его пресловутое «окно в Европу» изменило судьбу женщин — сначала, конечно, придворных дам, которых Пётр против воли заставлял являться на Ассамблею, прототип будущих балов.
Впрочем, и этот петровский перелом тоже возник не случайно. У Петра были примеры: его мать Наталья Кирилловна, привившая сыну интерес к Западу, и старшая единокровная сестра, царевна Софья, которая получила отличное для того времени образование — не хуже, чем у братьев, — и всерьёз боролась за трон.
Мемуаристка Дашкова
В послепетровскую эпоху женщины стали гораздо более заметными. Большую часть XVIII века в России на троне находились Анна Иоанновна, Елизавета Петровна и Екатерина II. Но мы знаем многих других выдающихся дам — дворянок, аристократок, придворных, выпускниц основанного Екатериной Смольного института, который воспитал целую плеяду интересных женщин. А уж если кто-то из них записывал свои воспоминания!
Одна из знаменитейших дам XVIII века — Екатерина Романовна Дашкова, в девичестве Воронцова. О ней известно многое, потому что она не только появлялась в чужих мемуарах, но и оставила свои собственные.
Для Дашковой новое положение женщины было уже совершенно естественным. Её отец обеспечил прекрасное образование и сыновьям, и дочерям, но Екатерина была ещё и талантливой пиарщицей. Она отлично понимала, на что обратить внимание — поэтому писала в мемуарах, что не просто подружилась с молодой великой княгиней Екатериной Алексеевной, будущей Екатериной II, а сошлась с ней на почве общего интереса к книгам:
«В ту эпоху, о которой я говорю, наверное, можно сказать, что в России нельзя было найти и двух женщин, которые бы подобно Екатерине и мне серьезно занимались чтением. Отсюда, между прочим, родилась наша взаимная привязанность».
Дашкова активно погрузилась в политическую жизнь и принимала активное участие в перевороте, который привел Екатерину II к власти.
Однако императрица осознанно дистанцировалась от тех, кто помогал ей, и не дала им большой роли при дворе: правители не любят быть кому-то обязанными. Так что Дашкова отправилась путешествовать по европейским столицам, жила во Франции, Англии и Шотландии, общалась с цветом интеллектуальной элиты — Дидро, Вольтером, учёными из Эдинбургского университета. Если ей верить, все они были очарованы не столько её красотой, сколько умом. Непонятно, действительно ли Дашкова так потрясала своими разговорами выдающихся мыслителей, но, во всяком случае, беседовала с ними на равных. По рекомендации Бенджамина Франклина, который тогда был посланником США в Париже, она была принята в американское философское общество, а после возвращения в Россию и примирения с Екатериной возглавила Российскую академию наук.
Некрасивая сестра
Сестра Дашковой, Елизавета Воронцова, тоже была придворной дамой и тоже получила блестящее образование. Мы знаем о ней гораздо меньше, поскольку воспоминаний она не оставила. При дворе Воронцова считалась некрасивой и не очень умной, но появлялась в воспоминаниях современников из-за романа с Петром III, мужем Екатерины II. Французский посланник писал:
«Безобразие Воронцовой было невыразимо и не искупалось ни хорошим сложением, ни белизной кожи, она была не лишена ума и при случае смогла бы воспользоваться своим положением, если бы на то представилась хоть малейшая возможность».
Однако отношения Воронцовой с Петром III, вероятно, были вполне искренними. Государь любил свою фаворитку, и после свержения единственное, о чём он умолял, — разрешить остаться с ней. Елизавета, думая, что его вышлют в Гольштинию, тоже просила на коленях позволения ехать вместе с ним.
Ангелица или дьяволица
О женщинах XIX века мы знаем на порядок больше, но наше представление о них прежде всего формирует литература — Татьяна Ларина, княжна Мэри из «Героя нашего времени», Наташа Ростова, Анна Каренина, Катерина из «Грозы», Соня Мармеладова, три чеховские сестры, Раневская в «Вишневом саде». Большая часть литературных женщин попадает в дуальный стереотип: они или живут в традиционных представлениях о жизни, или выламываются из них. Анна Каренина и Сонечка Мармеладова понимают, что нарушают правила, но не представляют себе жизни вне принятой системы.
Конечно, похожие женщины существовали и в реальной жизни. До нас дошли сведения о светских красавицах, хозяйках салонов, интеллектуалках, революционерках и меценатках. Но прежде всего — о женщинах, которые в той или иной форме вдохновляли мужчин. Для них создавали стихи, музыку и портреты, о них писали мемуары. Женщин этих можно расположить на некоторой оси. С одной стороны будет непорочная Мадонна, с другой — femme fatale, роковая женщина.
Поскольку описывали их в основном мужчины, мы видим здесь женщину не саму по себе, а через призму её отношений с мужчинами. Она или прекрасное самоотверженное создание, готовое к самопожертвованию, или коварная мучительница.
Женщина против
Большинство женщин, к счастью, находились где-то между этими двумя крайностями. Чем же могла заняться реальная женщина прошлого, кроме романов, разводов и драм? Революцией — особенно во второй половине XIX века, когда женщины не просто сопровождают мужчин, а уже действуют сами. Мы знаем Софью Перовскую, Веру Фигнер — совершенно твердокаменных, несгибаемых народоволок и террористок. Вера Фигнер после ареста из принципа не стала писать прошение о помиловании — и вслед за ней её коллеги-мужчины. Только ей, как женщине, заменили казнь на пожизненную каторгу, а мужчин казнили.
Можно было занять менее радикальную позицию — стать нигилисткой. Этот образ нам тоже хорошо знаком: стриженная (что для приличной женщины совершенно неприемлемо), резкая, в испачканной чернилами юбке, возможно, заключившая фиктивный брак, чтобы вырваться из-под родительского гнёта.
Такое поведение вызывало сильное отторжение, возмущение, насмешки, по нигилисткам проходились писатели, в том числе Достоевский и Тургенев. Вот, например, Авдотья (Евдоксия) Кукшина в «Отцах и женщинах» знакомится с Базаровым:
«Базаров поморщился. В маленькой и невзрачной фигурке эманципированной женщины не было ничего безобразного; но выражение ее лица неприятно действовало на зрителя. Невольно хотелось спросить у ней: “Что ты, голодна? Или скучаешь? Или робеешь? Чего ты пружишься?”»
Однако для независимой жизни у женщин всё ещё не было достаточных возможностей: незамужнюю девушку контролировали родители, а замужнюю — муж. Фиктивный брак — тоже определённая опасность. Есть из-за чего бросаться в крайности.
Благие намерения
Знаменитая история, которую часто рассказывают со злорадством, — о том, как очень хороший, добрый, чистый человек, которого звали Василий Слепцов, задумал строить новую жизнь в духе романа Чернышевского «Что делать?». Он решил создать коммуну — общежитие свободных людей — и снял большую квартиру, куда поселил мужчин и женщин.
Быстро выяснилось, что многие пришли туда не из идейных соображений, а просто потому, что хотели задёшево получить комнату. Потом оказалось, что освобождённые женщины не хотят связывать себя домашним хозяйством. Вскоре они переругались.
Корней Чуковский написал статью о слепцовской коммуне, поэтому мы знаем, кто там жил:
«Маша Коптева, избалованная, изящная московская барышня, дочь богатых родителей, ленивая, насмешливая, очень неглупая, только что из института благородных девиц, приставшая к нигилизму случайно. Она, так сказать, демократка салонная, очень хорошего тона, с нескрываемым презрением к черни, то есть к подлинным демократам, именуемым ею “бурыми”. Ее подруга, Ценина, тоже институтка из так называемой хорошей семьи, ушедшая в нигилизм случайно, спасаясь от семейных передряг. Ни в какие слепцовские фаланстеры не верит. Вообще относится к Слепцову насмешливо. <...> Александра Григорьевна Маркелова, подлинная демократка, работящая, смелая, деятельная, из так называемых “бурых”, поселилась в коммуне по идейным мотивам, представляет в ней крайнюю левую, добывает пропитание корректурой и мелкой литературной работой. Княжна Екатерина Александровна Макулова, тоже крайняя демократка, “бурая”. Идея коммуны ей кровно близка. Ее княжеский титул не давал ей никаких привилегий, ибо родители у нее были нищие <...> Всякая мелочь вызывала баталии, особенно горячие были бои из-за хлеба. “Бурые” довольствовались ситником. Аристократы требовали булок. “Я не извозчик, чтобы есть эту сухую кислятину", — восклицала салонная Ценина. "Тысячи людей были бы счастливы иметь к чаю такой хлеб", — возражала “бурая” Маркелова. "Ну так и осчастливьте эти тысячи, а я не хочу"».
В конце концов коммуна эта, конечно, распалась.
Ученье — свет
Гораздо более приемлемыми для общества стратегиями, чем уход в нигилизм или, тем более, революцию и террор, были занятия литературой или наукой. Чем ближе к концу XIX века, тем больше женщин рассчитывает на литературную работу, хотя в большинстве случаев это поденщина — переводы, пересказы, небольшие публикации. Выдающихся женщин-литераторов XIX век в России не даст, хотя на Западе есть уже и Жорж Санд, и Джейн Остин, и сёстры Бронте. Серебряный век русской литературы ещё впереди.
Появляются и женщины, желающие заниматься наукой. Но даже девочки, получавшие образование, в основном обучались языкам и основам математики и естествознания — точные науки в программу не входили.
Историк Ольга Валькова, написавшая о женщинах-учёных книгу «Штурмуя цитадель науки», говорит:
«Фактически единственный карьерный путь, который был открыт для образованной женщины — земская учительница с зарплатой 10 рублей в месяц. Для сравнения: швейцар в Московском обществе испытателей природы получал 20 рублей. Некоторые работали ассистентками, лаборантками, но это все равно была жизнь в нищете. Чуть больше можно было заработать частными уроками. <...> Для многих даже уже в начале XX века условием научной работы был брак — как правило, с учёным».
Это не значит, что любая женщина-учёный заключала брак по расчету. Часто это был брак с коллегой, с человеком, разделявшим её интересы — как брак Пьера и Марии Кюри.
Доктор Надежда, женщина-врач
Было и множество героических женщин — на мой взгляд, более героических, чем стриженые нигилистки, — которые пробивали себе путь в науке несмотря ни на что. Мы все знаем математика Софью Ковалевскую. А вот Надежда Суслова стала первой женщиной-врачом в России.
Получить такой диплом женщине было невероятно трудно. Надежда была вольнослушательницей медицинской академии, а потом уехала в Цюрих, где женщины уже допускались к обучению в университетах. Там она получила диплом врача, написала диссертацию и вышла замуж — за швейцарского врача Федора Эрисмана, сыгравшего большую роль в развитии российской медицины.
Когда Надежда вернулась в Россию, ей пришлось добиваться права подтвердить свой диплом. В результате она получила возможность работать по специальности, организовала фельдшерские курсы для девушек и преподавала там. И всё равно мы знаем о ней бесконечно мало — в отличие от её сестры Апполинарии, которая осталась в истории в качестве роковой женщины, в которую был влюблён Достоевский.
Ветер странствий
Под конец XIX века женщин-учёных были десятки, а может быть, даже сотни. Биографии некоторых из них совершенно удивительны. Вот, например, Ольга Армфельд: дочь университетского профессора, получила хорошее образование, её учили рисовать, музицировать и говорить на иностранных языках. А интересовала её ботаника.
Ольга поступила в Николаевский институт, начала собирать научные коллекции, изучать их и писать по ним статьи. Она познакомилась с зоологом Алексеем Федченко, вышла за него замуж и уехала в экспедицию в Туркестан — как раз в то время Россия завоёвывала Среднюю Азию, и путешествие было опасным. Они с мужем изучили и описали тысячи растений и насекомых и собрали несколько научных коллекций.
После гибели мужа во время восхождения на Монблан Ольга с грудным ребенком на руках подготовила к изданию их с мужем совместные труды — и продолжала заниматься научной работой всю свою жизнь.
Просто бизнес
Огромное количество женщин в России вели бизнес. Много об этом пишет Галина Ульянова в прекрасной книге «Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века»: читаешь и поражаешься, потому что рушится огромное количество стереотипов.
Ульянова с опорой на массу документов показывает: предпринимательством занимались женщины всех сословий — аристократки, дворянки, купчихи, мещанки, солдатки, крестьянки — и самых разных возрастов. Среди них есть вдовы, которые получили дело и капитал (а часто и долги) после смерти мужа. Есть замужние женщины — иногда они открывают дело вместе с мужем, иногда у каждого супруга своё предприятие, иногда бизнес есть только у жены. Были женщины, получившие дело в наследство от отцов, и женщины, начавшие бизнес с нуля.
В начале XIX века удобнее всего было действовать дворянкам: у них была земля, на которой можно устроить фабрику или мануфактуру, и крепостные, которые могли там работать. Другие женщины, если они не были купчихами, должны были перейти в это сословие, что требовало определённых усилий и преодоления бюрократических препон.
Российские законы того времени были довольно прогрессивными: женщина пользовалась такими же имущественными правами, как мужчина, у мужа и жены могла быть раздельная собственность. Во многих странах Европы приданое женщины поступало во владение мужа или в совместное владение, и женщина самостоятельно не могла распоряжаться этим имуществом. В России было иначе: женщина могла даже продать свою собственность, не спрашивая разрешения супруга, и если муж-купец разорился, а у жены было своё дело, его банкротство не отражалось на её бизнесе.
Одна из самых поразивших меня женщин среди всех этих графинь и княгинь, державших заводы и фабрики, — Наталья Петровна Голицына. Она была прототипом Пиковой дамы. Невозможно представить себе, что Пиковая дама занималась бизнесом! А у реальной Голицыной было три предприятия в Орловской губернии — кожевенное, стекольное и льняное производства.
Или же Агафоклея Александровна Полторацкая — бабушка Анны Петровны Керн, возлюбленной Пушкина. Анна Петровна писала: «Она была так умна и распорядительна, что, владея 4000 душ, многими заводами, фабриками и откупами, вела все хозяйственные дела сама без управляющего, через старост». Вот вам и чудное мгновенье.
Многие женщины низших сословий не получали никакого готового дела или стартового капитала от родителей или мужа — они создавали маленькие предприятия и развивали дело с нуля, часто не имея образования и даже будучи неграмотными. Например, купчиха Авдотья Власьева, которая овдовела в 27 лет в 1793 году, оставшись одна с пятью детьми. Она сначала занималась пивоварением, а потом поняла, что в моду входит ситец и нужно переходить на него. Авдотья построила ситценабивную фабрику, но тут началась война с Наполеоном. Вернувшись в Москву после войны и пожара, Авдотья обнаружила, что всё, что не сгорело, разграблено. Она подала заявление на компенсацию, получила 20% от утрат и на эти небольшие деньги начала новое дело.
Построить империю, разрушить империю
История русского предпринимательства — очень недооценённая тема. Бытует представление, что Россия была в этом смысле отсталой. Но предприниматели в России были разными; очень интересно наблюдать, какая могла происходить эволюция даже на протяжении одного-двух поколений. Какие-то женщины полагались на мужчин — зятьев, сыновей — а те проматывали имущество. Другие разорялись самостоятельно. Третьи преуспевали.
Вот дочь владельца кожевенного дела Наталья Королёва, по мужу Андреева. Она рано вышла замуж, родила 12 детей. Муж её тоже был предприниматель, держал гостиницу и лавку колониальных товаров. Когда Наталье было уже за сорок, умер её отец, а потом она овдовела. Наталья сосредоточилась на продолжении отцовского дела — производстве и торговле обувью. Компания стала приносить миллионы.
Наталья дала образование десятерым своим детям (двое умерли маленькими), приучила их к труду и собрала дочерям богатое приданое. Одна из её дочерей вышла замуж за поэта Константина Бальмонта, а внучка стала женой Максимилиана Волошина — они оставили воспоминания. Жена Волошина Маргарита пишет:
«Бабушка едва умела читать и писать, но ее дети, мои тётки и дядья, получили блестящее образование. Все четыре сына учились в университете. Шесть дочерей брали уроки у тех же университетских профессоров и в совершенстве владели тремя-четырьмя иностранными языками». Екатерина Бальмонт: «Мама на даче сидела на балконе, погруженная в счета и писания. В этот час через балкон никто не проходил, чтобы ей не мешать, и она не двигалась с места».
Важно помнить, что в истории были не только те, кто похож на Татьяну Ларину или Анну Каренину: российские женщины могли быть очень разными. Объединяет их стремление проявить себя в нелегких обстоятельствах, в мужском мире, где далеко не всегда общественное мнение было на их стороне.
А кого вы считаете самыми выдающимися женщинами XVIII-XIX века? Жду ваших комментариев. Счастливо.
Мой лекционный тур
• Денвер — 5 марта, билеты ↗
• Пало-Альто — 7 марта, билеты ↗
• Лос-Анджелес — 9 марта, билеты ↗
• Сиэтл — 11 марта, билеты ↗
• Рим — 26 марта, билеты ↗
• Вашингтон — 15 мая, билеты ↗
• Чикаго — 18 мая, билеты ↗
• Бостон — 21 мая, билеты ↗
Спасибо всем, кто нас поддерживает на платформе «Бусти», нашим патронам на Patreon, нашим спонсорам на Ютубе, всем, кто не даёт им нас заткнуть. Если кто-то ещё не подписался на наш канал или на регулярные пожертвования и подпишется сегодня или расскажет о нас друзьям — вы очень сильно нам поможете.
P.S. Если для открытия YouTube вам понадобится проверенный и недорогой VPN, советую скачать Paper VPN, созданный командой независимого издания «Бумага». По промокоду EIDELMAN скидка 10% на все тарифы сервиса.
Очень интересно, спасибо!!! Только в начале статьи, наверное, опечатка, Татьяна Ларина, воспетая Пушкиным, а не Достоевским