Ребёнок, уничтоженный революцией
История Людовика XVII
Смотрите это видео на YouTube
Мальчик, который мог бы стать королём, умер в тюрьме, оторванный от родителей и доведённый почти до животного состояния. Почему это произошло? Как невинный ребёнок оказался уничтожен французской революцией, разве её целью не было благо для всех? И зачем сотни самозванцев пытались выдать себя за дофина, утверждая, что тот смог сбежать?
Луи-Шарль, получивший при рождении титул герцога Нормандского, родился в Версале 27 марта 1785 года. Его родители, Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта, занимали французский престол уже 11 лет, и их многие не любили, но так было не всегда. Когда 14-летняя австрийская принцесса въехала во Францию, где её ждал 15-летний жених, народному восторгу не было предела. А когда молодая чета впервые приехала из Версаля в Париж, полгорода сбежалось, чтобы встретить их радостными криками. Но всего через десятилетие та же толпа требовала вздёрнуть «австриячку» на фонаре. Что же случилось?
Королевские сложности
Взошедшая на престол молодая пара воплощала собой надежду. Людовик XV, дед нового короля, был развращённым и циничным человеком и жил по принципу «после нас хоть потоп». Деньги текли рекой, празднества в Версале были роскошны, налоги собирались с завидным постоянством. Люди надеялись, что со сменой власти станет лучше. Но бедняга Людовик XVI был не слишком приспособлен для трона. Он любил проводить время в тишине и покое, охотиться и столярничать, но ему пришлось вникнуть в государственные дела после смерти отца и брата. А Мария-Антуанетта так и не смогла по-настоящему вписаться в жизнь французского двора. Она была молода, не слишком умна и опытна, обожала развлечения, тратила деньги направо и налево и не понимала проблем своего королевства.
Дело осложнялось тем, что у Марии-Антуанетты и Людовика в течение семи лет не было детей. Король ощущал свою вину перед женой, сексуальные проблемы усиливали его неуверенность в себе и неспособность ей отказать, а два его младших брата успели укрепиться в мысли, что у них есть шанс занять престол. Если Людовик умрёт бездетным, то королем станет следующий брат, граф Прованский, а если и тот умрёт, то младший — граф д’Артуа.
Одновременно властная и энергичная австрийская императрица Мария-Терезия, мать Марии-Антуанетты, решила, что пора принимать меры. Она и так контролировала дочь, требуя подробнейших отчётов о её жизни и влезая в самые интимные подробности, а теперь прислала во Францию брата Марии-Антуанетты, императора Иосифа II. Он убедил Людовика сделать несложную операцию, после чего наконец родилась королевская дочь Мария-Тереза-Шарлотта, а затем и сын — Луи-Жозеф-Ксавье. Для братьев короля наследники стали неприятным сюрпризом; новоиспечённые дядья перешли в лагерь врагов Людовика и Марии-Антуанетты и начали распускать о них мерзкие слухи. В 1785 году у августейшей четы родился ещё один мальчик, Луи-Шарль, наш сегодняшний герой, а затем ещё девочка, которая, увы, прожила меньше года.
Сплетни королевских масштабов
К этому времени Марию-Антуанетту обливали грязью все подряд. Братья короля говорили о её якобы невероятной развращённости и диких тратах, слухи быстро выходили за пределы Версаля и распространялись по Парижу. Но неужели дворцовых интриг было достаточно, чтобы вся Франция возненавидела Марию-Антуанетту и её «поганое отродье»? Похоже, сплетни падали на плодородную почву, потому что в обществе менялось отношение к власти. Историки абсолютно уверены, что Мария-Антуанетта не была той ужасающей развратницей, какой её представляли себе парижские торговки, и даже не говорила «У народа нет хлеба? Пусть едят пирожные». И всё-таки её ненавидели.
Королева погрузилась в воспитание детей, но и здесь её не оставляли в покое. Обо всех её детях, особенно о Луи-Шарле, ходили слухи, что они не дети короля.
Отцом мальчика называли графа Ферзена, шведского военного и дипломата. Теоретически это возможно — беременность королевы пришлась на то время, когда Алекс Ферзен был в Париже и они тесно общались. Историки до сих пор спорят о том, какова была природа отношений королевы и графа. Одни доказывают, что они были любовниками, другие — что их связывали чисто платонические чувства. Однако, получив в 1795 году известие о смерти Луи-Шарля, Ферзен записал в дневнике: «Это последний и единственный интерес, который у меня оставался во Франции. В настоящее время его больше нет и всё, к чему я был привязан, больше не существует...». Что это — слова отца, потерявшего сына, или просто скорбь о ребёнке умерших друзей? А вот дневниковая запись Людовика XVI, сделанная в 1785 году, когда мальчик родился: «Рождение герцога Нормандского. Всё прошло так же, как и с моим сыном». Но считать эту фразу доказательством, конечно, нельзя.
Дыхание революции
Между тем политическая жизнь Франции становилась всё напряжённее. Дефицит бюджета зашкаливал, справедливое распределение налогов ввести не удавалось. В стране назревала революция. 5 мая 1789 года во Франции впервые за полтора века были созваны Генеральные штаты, собрание представителей трёх сословий — духовенства, дворянства и буржуазии.
С первых же заседаний начались острые конфликты. Третье сословие билось за изменение системы голосования, что дало бы им возможность проводить свои решения. Тем временем королевская чета лишилась сначала младшей дочки, а затем — старшего сына, наследника престола Луи-Жозефа: мальчик умер от туберкулёза. 4 июня, в день смерти дофина, делегация третьего сословия попросила аудиенции у короля. Тот отказался, заявив, что не в состоянии их принять, но делегаты настаивали, и Людовик в сердцах сказал:
«Неужели в третьем сословии нет отцов?»
Но в пылу политической борьбы никто не думал о чувствах короля и королевы. Всех волновали судьба Франции и благо человечества.
Узники поневоле
14 июля 1789 года была взята Бастилия, произошла революция. А уже 5 октября в Версаль явились толпы парижских женщин, требовавших хлеба для своих голодных детей. Они ворвались внутрь и чуть не растерзали Марию-Антуанетту — ей чудом удалось спастись. Королевское семейство было вынуждено переехать в Париж, король фактически стал пленником Национального собрания. Старый порядок уходил, рождался другой — совсем не идеальный, но вроде бы более справедливый, чем тот, где обитатели дворцов наслаждаются жизнью за счёт своих голодных подданных.
Луи-Шарль видел панику, царившую во дворце 5 октября, по пути из Версаля в Париж слышал дикие вопли и призывы убить «австриячку»; по легенде, малыш даже высовывался в окно кареты и просил: «Пожалейте мою маму!» Скорее всего, он стал свидетелем того, как на пики насадили головы убитых охранников версальского дворца и несли их рядом с каретой.
Летом 1791 года королевская семья попыталась бежать из Парижа по фальшивым документам, но побег не удался, короля узнали. Семье пришлось выдержать медленное возвращение в Париж под охраной приехавших из столицы революционеров — мимо толп, требовавших отправить на фонарь «австриячку» и «Капета», как теперь называли короля. Париж же встретил их абсолютным молчанием. Повсюду был вывешен приказ: «Всякий, кто аплодирует королю, будет высечен; всякий, кто оскорбляет его, будет повешен». Можно только догадываться, что чувствовали королевские дети — двенадцатилетняя дочь и шестилетний сын. Как же им должно было быть страшно среди людей, желавших смерти их родителям — а ведь это было только начало.
Тюрьма для августейшей семьи
Революция шла вперёд, Национальное собрание объявило себя Законодательным. Во Франции появился парламент, власть короля была ограничена конституцией. Наступали удивительные перемены. Париж всегда был намного радикальнее всей страны: огромной и очень агрессивной силой были бедняки, которых называли санкюлотами, поскольку они не носили аристократических коротких кюлотов, а ходили в длинных брюках.
10 августа 1792 года санкюлоты вместе с собравшимися в городе вооружёнными добровольцами пошли на штурм королевского дворца. Людовик и его семья бросились в соседнее здание, где заседало Законодательное собрание; они бежали под звуки выстрелов и крики, потом ждали в абсолютно тёмном коридоре и много часов слушали, как депутаты решают, что с ними делать. Кто-то предлагал казнить, кто-то — заточить в тюрьму. И все сходились на том, что Людовика XVI больше нельзя считать королем.
В итоге семью короля, вернее, уже просто Луи Капета, решено было поместить в башню Тампль. Сначала, впрочем, жизнь была довольно сносной. Им выделили несколько комнат, с ними были слуги, к ним присоединилось несколько близких людей, в частности, принцесса де Ламбаль, подруга Марии-Антуанетты. Узники были отрезаны от мира, но Клери, камердинер короля, смог добиться права служить своему господину и время от времени тайком передавал ему письма. Семья имела право прогуливаться в садике, дети играли, король давал уроки сыну, а королева — дочери.
Казнь короля
Однако тучи сгущались. В городе был создан новый орган самоуправления — Парижская коммуна, и узники оказались во власти её руководителей. Их близких, в том числе принцессу де Ламбаль, перевели в обычные тюрьмы. В сентябре парижских санкюлотов снова призвали на борьбу с контрреволюцией. Начались так называемые «сентябрьские убийства»: толпы врывались в тюрьмы, вытаскивали оттуда заключённых, кого-то сразу убивали, кого-то передавали наспех созданному революционному трибуналу. Трибунал работал с огромной скоростью, отправляя всех неугодных на гильотину. От принцессы де Ламбаль требовали признаться в том, что королева участвовала в контрреволюционном заговоре, а также вступала с принцессой в сексуальные отношения. Та отказалась, толпа её растерзала, насадила голову на пику и долго носила вокруг башни Тампль, поднимая как можно выше.
Голову подруги увидела королева, и это был единственный случай, когда Мария-Антуанетта лишилась своего железного самообладания и упала в обморок. Голову видели и её дети. Что они должны был в этот момент ощущать?
Вскоре короля разлучили с семьей, перевели на другой этаж в башне. В Конвенте, новом органе, управлявшем страной, начался процесс над «Людовиком Капетом», закончившийся вынесением смертного приговора. Вечером перед казнью королю дали возможность проститься с родными, а 22 января 1793 года на площади, которая в тот момент называлась площадью Революции, а сегодня — площадью Согласия, загремели барабаны и голова Людовика XVI упала в корзину.
В башне Тампль королева, её дочь, сестра казнённого короля и верный камердинер Клери встали на колени перед маленьким дофином, приветствуя его как государя Людовика XVII.
Крошка-король
Положение мальчика стало ещё опаснее. Он уже не был просто «волчонком», «отродьем Капетов». Вся эмиграция признала его королём. Брат казнённого короля, граф Прованский, прямо в эмиграции в Вестфалии объявил себя регентом мальчика, а своего младшего брата, графа д’Артуа, провозгласил наместником королевства. Все эти титулы имели чисто символическое значение, но факт признания мальчика королем означал, что он представляет особый интерес для врагов революции. Ему могли помочь бежать.
Ситуация во Франции становилась все более накалённой, после казни короля страну охватили контрреволюционные восстания. В Конвенте получали всё большее влияние радикалы-якобинцы во главе с Максимилианом Робеспьером, которых поддерживали санкюлоты. К июлю 1793 года Робеспьер и его сторонники сломили своих главных противников, партию жирондистов, и получили абсолютную власть. Маленького Людовика XVII отделили от матери, тётки и сестры и перевели на другой этаж в башне. Ему не позволяли общаться с родными, и хотя пока он ещё мог гулять в саду, делалось это отдельно от других членов семьи.
Здесь начинается жуткая история мучительного угасания ребенка. В качестве воспитателя к мальчику приставили грубого неграмотного сапожника Антуана Симона, поручив ему сделать из мальчика «настоящего патриота». Симон был полон революционного рвения, но обращаться с детьми не умел. Говорили, что он предлагал 8-летнему мальчику алкоголь, специально учил его ругаться, чтобы тот стал «настоящим мужчиной». Сестра Луи-Шарля, принцесса Мария-Тереза, вспоминала, что семья слышала, как на нижнем этаже ребёнок распевал революционные песни. Его и одевали как настоящего санкюлота.
Не вызывает сомнений то, что «воспитатель» мог бить мальчика — впрочем, так поступало большинство родителей того времени. Этого оказалось достаточно, чтобы Луи-Шарль, потерявший отца и оторванный от матери и сестры, начал вести себя как маленький революционер. Через сто пятьдесят лет подобное поведение — когда жертва впитывает ценности своих мучителей — назовут стокгольмским синдромом.
Казнь королевы
Вскоре после того, как Людовик XVII попал в руки Симона, его мать увезли из Тампля в тюрьму Консьержери. Якобинцы обвиняли Марию-Антуанетту в связях с врагами революции, в заговоре и других подобных преступлениях, но кроме этого ещё и в развращении сына. Королева отказалась даже возражать на это и сказала только:
«Если я не отвечаю, то лишь потому, что сама природа отказывается отвечать на подобные гнусные обвинения в адрес матери».
Марию-Антуанетту осудили и казнили, но маленький король ничего об этом не знал. По легенде однажды, возвращаясь с прогулки, он положил цветы перед дверью комнаты, где раньше жила его мать, не зная, что теперь она пуста.
Маленький мученик
Уже в январе 1794 года жизнь мальчика приняла ещё более ужасный оборот. Якобинцы приняли решение, что люди, служащие революции, не могут занимать сразу две должности, Симон выбрал свои обязанности в Парижской коммуне и покинул Темпль, а якобинцы, боявшиеся, что маленького короля освободят противники революции, ужесточили условия его содержания. Мальчика переселили в комнату с закрытым окном. Там Людовик провёл около полугода, еду ему просовывали в маленькое окошко. Похоже, что никто даже не подумал о том, чтобы устроить в комнате туалет, и ему приходилось справлять свои естественные надобности прямо на полу. Ни о каком мытье, стрижке, переодевании не было и речи.
Тем временем Францию сотрясали революционные бури. Якобинцы начали жестокий террор, на казнь отправляли всех, кто считался «подозрительным». Внутри партии шла борьба группировок. В конце концов в июле 1794 года якобинцы были свергнуты. Среди сторонников Робеспьера, казнённых на той же площади Революции, был и Антуан Симон.
Представители новой — всё ещё революционной, но всё же более мягкой — власти несколько раз посещали камеру Луи-Шарля. Сохранились ужасающие описания того, что они увидели. Доктор Дессо писал: «Я нашел ребёнка-идиота, умирающего, жертву самой низкой бедности, полностью заброшенное существо, опустившееся от самого жестокого обращения». Десятилетний мальчик почти потерял человеческий облик. Он не говорил, был покрыт грязью и язвами, длинные волосы свисали лохмами, ногти превратились в настоящие когти и их с трудом смогли постричь. Попытки облегчить его состояние ни к чему не привели, и 8 июня 1795 года ребёнок умер. Его сестра, всё ещё находившаяся в Тампле и постоянно умолявшая разрешить ей увидеть брата, узнала о его смерти, как и о казни матери и тёти, намного позже.
Армия самозванцев
Акт о смерти Людовика XVII был заверен докторами, проводившими вскрытие при свидетелях; ночью его тело тайно вынесли из Тампля и похоронили на кладбище Сант-Маргерит. Немедленно возникли слухи, что в башне Тампль умер вовсе не Луи-Шарль, а какой-то другой замученный мальчик; короля же якобы смогли вывезти из башни роялисты. Первый самозванец не заставил себя ждать и появился уже в 1799 году. К этому времени якобинский террор был уже в прошлом, Конвент был распущен, у власти находилось новое правительство, Директория. Режим смягчился, но это по-прежнему была республика, а роялисты оставались в эмиграции. Некий молодой человек, задержанный за бродяжничество, вдруг сообщил, что на самом деле он — законный король Франции Людовик XVII. Обаятельный элегантный юноша производил впечатление настоящего аристократа, хотя мы знаем, что Жан-Мари Эрваго был сыном портного.
Эрваго посадили в тюрьму на два года и там он прочитал роман Жан-Жозефа Реньо-Варена «Кладбище Мадлен», где среди прочего описывалось выдуманное спасение Луи-Шарля. Якобы агенты роялистов сумели переправить в тюрьму игрушку — большую деревянную лошадку. Внутри был спрятан одурманеный опиумом больной ребёнок, которого оставили в Тампле, а юного короля в той же лошадке вынесли из башни, переодели девочкой и вывезли из Франции. В романе Людовик XVII всё равно умер, но Жан-Мари Эрваго сюжетом очень вдохновился. Он заявил, что у него частичная потеря памяти, и он не помнит ничего, что было с ним до заточения в Тампле. Очень удобно: можно не отвечать на вопросы о реалиях детства дофина. Самозванец подробно описывал свои разнообразные приключения после «побега», включая тайную коронацию самим папой римским. Эрваго ещё несколько раз арестовывали за бродяжничество и мошенничество, в конце концов он так и умер в тюрьме, перед смертью поклявшись на Библии, что он действительно пропавший дофин.
Восстановление монархии
9 ноября 1799 года генерал Бонапарт объявил себя Первым консулом, фактически став диктатором. Пока у власти был Наполеон, всем было не до самозванцев, но когда его разбили и в Париже утвердился король Людовик XVIII — бывший граф Прованский и дядя бедного Луи-Шарля — к нему кинулись многочисленные «спасшиеся Людовики XVII». Атаковали самозванцы и герцогиню Ангулемскую, сестру дофина, несчастную Марию-Терезу — единственную из узников Тампля, кто пережил революцию. Она страшно переживала и мучилась, но ни одному из жуликов не поддалась.
Потомки одного из претендентов, Карла-Вильгельма Наундорфа, до сегодняшнего дня уверены, что происходят из французской королевской семьи. Наундорф был прусским часовщиком и одним из самых упорных самозванцев. Он приводил многочисленные детали из жизни дофина — якобы даже такие, которые не мог знать никто, кроме самого мальчика и ближайших к нему людей.
Он называл себя «герцогом Нормандским», а его потомки прибавляют к своему имени слова «де Бурбон». Умер Наундорф в Голландии в 1845 году и на его могильной плите написано «Людовик XVII»: до самой смерти он продолжал уверять всех в своём королевском происхождении.
Сердце дофина
За время содержания мальчика в Тампле туда неоднократно приходили представители властей — Парижской коммуны, Конвента, Директории. Визитёры оставили довольно много отчетов, писем и воспоминаний, в которых сложно разобраться. Но есть и кое-что общее: практически никто из революционеров не видел дофина раньше и не знал, как он выглядит. Именно это даёт возможность всем любителям теорий заговоров верить в спасение мальчика.
Тело погибшего в Тампле ребёнка было захоронено в глубокой тайне, так что возможности эксгумировать его и провести экспертизу нет. Зато фантастическим образом сохранилось сердце дофина. Проводивший вскрытие доктор Филипп-Жан Пеллетен тайно вынес его чуть ли не в кармане и долго хранил у себя в заспиртованном виде. Потом сердце переходило из рук в руки, пока наконец не было торжественно помещено в церкви Сен-Дени в Париже. В 1999 году в результате исследования ДНК этого сердца и сравнения его с ДНК родственников мальчика по материнской линии (у матери Марии-Антуанетты, великой австрийской императрицы Марии-Терезии, были чётки, в которых хранились волосы всех её 16 детей) был получен однозначный вывод: мучительно умирал в одиночной камере ребёнок, принадлежавший по материнской линии к династии Габсбургов.
Увы, сегодня нет никаких сомнений — никто не смог спасти маленького короля, ставшего одной из многих невинных жертв революции, произведенной, безусловно, ради блага человечества.
Спасибо всем, кто нас поддерживает — нашим патронам на Patreon, нашим спонсорам на Ютубе, всем, кто не даёт им нас заткнуть. Если кто-то ещё не подписался на наш канал или на регулярные пожертвования и подпишется сегодня или расскажет о нас друзьям — вы очень сильно нам поможете.
Напоминаю, что я есть не только на Substack, мы с вами встречаемся ещё и в соцсетях, и на YouTube. И чтобы оставаться на связи, особенно если вы в России, используйте Eidelman VPN.
Подписывайтесь на мои соцсети:
Бусти — Патреон — Телеграм — Инстаграм — ТикТок — YouTube