Православная церковь и советская власть
Как церковь выживала при советском режиме, а затем сотрудничала с ним? И во что она превратилась сегодня?
Смотрите это видео на Youtube
В страшном XX веке Русская православная церковь пережила разгром, репрессии, убийства священников, а потом пошла на уродливый союз с КГБ — и забвение Христа. Что же такое РПЦ? Жертва? Гонитель? Соучастник? Или всё сразу?
Начну издалека. В 1502 году великий Дионисий расписал церковь Рождества Богородицы, входившую в монастырский комплекс в Ферапонтове, потрясающими фресками. Через четыреста с лишним лет, в 1926 году, монастырь разогнали большевики, но церкви ещё действовали. К 1936 году их заперли, а в 1948 в Ферапонтово приехал Валентин Вьюшин — крестьянский сын, потерявший на фронте ногу. Ему предложили работать сторожем-уборщиком в закрытом монастыре.
Вьюшин до самой смерти охранял фрески Дионисия. Когда в 1949 году сельсовет решил использовать церковь для хранения картошки, сторож отказался отдавать ключи, несмотря на угрозы властей. Для того времени это был невероятно мужественный поступок. Вьюшин даже добился того, чтобы в монастыре перестали проводить уроки физкультуры: нельзя бить мячами о стенку, где с другой стороны — бесценные фрески. Он буквально спас их от уничтожения.
В 70-е годы власти начали осознавать ценность фресок и принялись их реставрировать. В Ферапонтово стала приезжать интеллигенция, Вьюшина знали, ценили и помнили многие художники, реставраторы и литераторы. Потом Ферапонтово превратилось в музей, а теперь там планируют воссоздать монастырь. Что станет с фресками? Неизвестно.
Мне кажется, что в этой истории, как в капле воды, отразились все проблемы православной церкви в советское время. Монастырь разогнали, всё закрыли, хотели хранить картошку, потом какие-то отдельные героические люди начали всё восстанавливать. Затем пришла церковь и сказала: это наше, мы здесь будем проводить службы. Всё это — характерные для истории РПЦ события.
Перед бурей
К началу XX века российское общество раздирали противоречия, это было время многочисленных духовных поисков и самых разных философских устремлений. Церковь, с одной стороны, была могущественной силой и пользовалась множеством благ, с другой — наблюдался упадок религиозности, причём не только среди революционно настроенной молодежи, но и в обществе в целом. Параллельно появлялись мыслители, обращавшиеся к религии — причем многие из них пришли к религиозной философии через увлечение марксизмом и социализмом.
Затем произошла Февральская революция, изменившая все сферы российской жизни. Началось бурное обсуждение развития церкви в новых обстоятельствах. Самые разные слои духовенства хотели перемен. Белое духовенство, то есть священники, хотело потеснить монашество, считая, что у тех слишком много влияния. В то же время простые приходские священники были недовольны тем, насколько велика власть епископов. Низшие слои духовенства считали себя угнетёнными и желали получить какие-то права. Невероятно важной кажется мне приходская революция — по всей стране собирались прихожане, стремившиеся больше участвовать в жизни и финансах церкви.
Сделаю тут оговорку, что я не принадлежу ни к православной церкви, ни к любой другой религиозной корпорации. Я совершенно не собираюсь и не способна оценивать то, что происходило с РПЦ, с канонической точки зрения — насколько это сочетается с православным учением, насколько кощунственно то или иное действие. Всё, что я сегодня скажу, я говорю как историк.
Итак, всем — и прихожанам, и церковной иерархии — нужно было привыкать к новому положению вещей. Временное правительство успело отменить все ограничения, связанные с другими религиями, и православная церковь потеряла преимущественное положение. В стране больше не было государственной религии, не было вообще обязательной религии. Начались разговоры о том, чтобы отменить Закон Божий в школах.
Потом появились большевики, начались столкновения. Церковь старалась сначала держаться в стороне, а потом призывала к миру и к прекращению кровопролития.
Как церковь лишили имущества
В этих бурных обстоятельствах происходит важнейшее для дальнейшей истории РПЦ событие: избирают патриарха. Этот чин был упразднён ещё Петром I, но вот снова понадобился кто-то, кто будет руководить церковью, и патриархом стал митрополит Тихон (Беллавин).
Большевики разогнали Учредительное собрание и начали действовать жёстко и цинично. Россия со страшной скоростью двигалась к гражданской войне. В январе 1918 года был принят декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви.
Сама идея отделения церкви от государства вполне нормальна для XX века. Однако в демократических государствах церкви продолжают функционировать как отдельные институты, существует как светское, так и независимое религиозное образование. Так выглядит более или менее нормальное сосуществование церкви и власти.
Большевики не собирались организовывать никакое нормальное сосуществование. Церковь была лишена юридического лица и права владеть собственностью. Все её огромные владения, здания, утварь и ценности были национализированы.
Что делать?
Летом 1918 года была принята первая советская Конституция, в которой прописывалось лишение политических прав для целых групп людей из так называемых «эксплуататорских» классов. Духовенство, конечно же, отнесли к эксплуататорским классам: религия — опиум народа. С началом гражданской войны участились нападения на священников и монахов.
Церкви нужно было понять, как действовать. Начало усиливаться движение обновленцев: они приветствовали большевиков и считали, что церковь тоже должна освобождать угнетённых. Другая крайность — полное неприятие новой власти. Духовенство уходило в подполье, создавало нелегальные объединения. У историка Алексея Беглова в книге «В поисках безгрешных катакомб» собраны удивительные материалы об огромном количестве тайных монастырей, общин и братств.
Религия без бога
Большевики создавали собственную религию — то, что сейчас учёные называют политической религией. В ней есть мученики — погибшие революционеры. Есть божества — Ленин, Сталин. Есть обещание рая — коммунизм. Только бога нет.
Любые религии для идеологии большевиков оказывались конкурентами, от которых нужно было избавиться. Страшным годом для церкви стал 1922 — это начало НЭПа и конец гражданской войны, но одновременно это и голод в Поволжье. Верующие собрали большие деньги, но большевики от них отказались и запустили процесс изъятия оставшихся церковных ценностей под предлогом того, что церковь не желает помогать голодающим.
Изымали иконы, церковные сосуды, которые используются для службы, драгоценные оклады. Историк Алексей Беглов высказывал мысль, что большевики осознанно провоцировали верующих, чтобы выявить и впоследствии уничтожить тех, кто активно выражает недовольство. Но мне кажется, для них было важнее наиболее унизительным образом сломать конкурента, старую религию, чтобы легче было заменить её новой идеологией.
Патриарх Тихон и кровавые времена
Патриарх Тихон не скрывал своего возмущения происходящим. На первую годовщину советской власти он обратился к Совнаркому с посланием:
«Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы, ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду».
В этот период уже начала объединяться Русская православная церковь за рубежом — организация покинувших Россию священников и верующих. Большевикам было важно объяснить людям, что это объединение незаконно и что решения Русской православной церкви за рубежом не обязательны для советских верующих.
Они хотели, чтобы этим занимался пользующийся авторитетом патриарх. Но к 1922 году Тихон стал власти не нужен. Его арестовали и начали готовить процесс в надежде запугать другие церковные группировки. Это жуткие шахматы — есть переписка Троцкого и Ленина, где прямо говорится: мы должны использовать «сменовеховских попов» (то есть тех, кто готов на реформы), чтобы победить остальных, а потом разберёмся и с ними.
Летом 1923 года Тихон внезапно подал заявление в Верховный суд РСФСР, в котором раскаивался в своей антисоветской деятельности. Он хотел сохранить себе жизнь и продолжить возглавлять церковь, чтобы попытаться спасти её от уничтожения. Тихону пришлось отречься от того, что он говорил и делал, и осудить Карловацкий собор, на котором учредили Российскую православную церковь за рубежом.
Престарелый и сломленный патриарх умер в 1925 году, и церковь, лишённая права проводить собрания, не могла выбрать ему замену. Местоблюстителем стал митрополит Пётр, которого буквально через несколько месяцев арестовали. За ним был арестован новый местоблюститель, митрополит Сергий. Тот решил, что ему тоже нужно сотрудничать с властью ради сохранения церкви, и призывал верующих:
«Нам нужно не на словах, а на деле доказать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи».
Нашествие безбожников
Несмотря на все старания, произошло новое дикое наступление власти на церковь. С 1922 года существовала Комиссия по проведению отделения церкви от государства, которую возглавлял энергичный большевик Емельян Ярославский. Борьба с религией была делом его жизни. В течение всех 1920-х годов он предпринимал разные шаги — учредил газету «Безбожник» и съезд безбожников, придумывал шествия с карикатурными изображениями святых и издевательские плакаты.
В первую пятилетку в Конституцию внесли изменения: статья, которая гарантировала «свободу религиозной и антирелигиозной пропаганды», стала гарантировать «свободу религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды». То есть молиться можно, но пропаганда может быть только антирелигиозной. Тогда же были разрушены сотни тысяч церквей. Историк религии Сергей Фирсов пишет:
«Публично ни Емельян Ярославский, ни кто-либо из руководства с заявлениями о безбожной пятилетке не выступал. Однако план ликвидации религии к 1937 году существовал, его составили воинствующие безбожники из антирелигиозной комиссии. По этому плану <...> к 1932-1933 годам должны были закрыться все церкви, молитвенные дома, синагоги и мечети».
Головокружение от репрессий
В 1930 году власть действовала хитро. Сначала всех загнали в колхозы, арестовали и выслали сопротивляющихся, закрыли, взорвали и разрушили множество церквей. А в начале марта 1930 года, когда страна была на грани новой гражданской войны, в «Правде» вышла статья «Головокружение от успехов». Вдруг оказалось, что виноваты местные руководители, увлёкшиеся переменами по своей инициативе, а не по требованию партии и Сталина. Осудили в статье и излишне жёсткую религиозную политику. Люди вздохнули с облегчением, но вскоре снова пошли аресты, расстрелы и разгромленные церкви — в ещё больших масштабах.
К концу 1930-х годов Русская церковь как институт была совершенно разгромлена и повержена. Сложно выяснить, сколько священников, монахов и просто активно верующих людей было репрессировано за религиозные убеждения. Даются самые разные цифры. Комиссия по реабилитации Московского патриархата считает, что к 1941 году насчитывалось порядка 350 000 репрессированных за веру, в том числе не менее 140 000 священнослужителей. 150 000 человек было арестовано в одном только 1937 году, и 80 000 — расстреляно.
Когда на этом фоне видишь, как сегодня создаются иконы с изображениями Сталина, понимаешь, что мир совсем сошёл с ума.
Михаил Витальевич Шкаровский, крупнейший специалист по истории Русской церкви XX века, пишет следующее:
«Перепись 1937 года <...> стала своего рода барометром религиозных настроений <...>. Внесённые в опросные листы по личному указанию Сталина вопросы о религиозных убеждениях дали потрясающую информацию. Из 30 миллионов неграмотных граждан СССР старше 16 лет 84% (или 25 миллионов) признали себя верующими. А из 68,5 миллиона грамотных — 45 процентов (или более 30 миллионов). Даже скорректированные властями, эти цифры заставляли признать явные неуспехи тотальной борьбы с религией и церковью».
Политика в отношении церкви и религии смягчилась. Почему? Возможно, увидев данные, власть поняла, что необходимо вносить коррективы. Но мне кажется более убедительной мысль, что при Сталине начался дрейф в сторону самодержавия, больше похожего на старую власть.
Церковь и война
В 1939 году началась Вторая мировая война. Сначала Сталин с Гитлером разделили Восточную Европу, и Советский Союз захватил новые территории — часть Польши, Латвию, Литву, Эстонию и Бессарабию. На этих территориях было множество действующих церквей и монастырей, но их не разгромили. Война часто обращает людей к богу — хотя мы знаем, что многие на фронте вступали в партию и оставляли заявления: «Если меня убьют, прошу считать меня коммунистом». Сохранилось письмо солдата-фронтовика, который пишет: «Мама, я вступил в партию. Мама, помолись за меня Богу». Никакого противоречия.
Так что никто уже не удивлялся, когда в 1943 году был созван Собор епископов, вытащенных откуда-то из ссылок и лагерей. Они выбрали нового патриарха — митрополита Сергия. Профессор Андрей Зубов высказал страшную мысль, что Сталин сразу планировал использовать церковь в своих интересах и изначально воссоздал РПЦ как отдел НКВД.
На оккупированных немцами территориях тоже открывались церкви, там шла невероятной интенсивности религиозная жизнь — не обязательно коллаборационистская, хотя были, конечно, и те, кто всей душой сотрудничал с немцами. Но люди часто молились за победу над фашизмом, были священники, помогавшие партизанам. Когда немцы были изгнаны, многие из этих священников отправились в лагеря.
Оттепель и похолодание
В хрущёвскую оттепель, когда люди стали возвращаться из лагерей, вроде бы стало легче дышать и можно было молиться. Но с 1958 года церковь начинают давить непосильными налогами, отказывать приходам в регистрации, людей продолжают преследовать за веру. Принимаются постановления об антирелигиозной пропаганде, об атеизме и так далее. Хрущёв говорил, что к 1980 году, когда коммунизм будет построен, он пожмёт руку последнему советскому попу — то есть религия будет полностью уничтожена.
С середины шестидесятых начинается новая волна смягчения под эгидой борьбы с хрущёвским волюнтаризмом.
Но давление и контроль сохранялись; при Совете министров существовал Совет по делам религий, во главе которого стоял генерал КГБ. Можно сказать, что здесь воспроизведена та же схема, которая работала в царской России, где был Синод — государственный орган, контролирующий церковь. Однако профессор Зубов отмечает неочевидную вещь: глава Синода был представителем православного царя, а генерал КГБ — представителем осознанно атеистической власти.
Служить бы рад
Ради чего служили власти митрополиты и патриархи 60-х, 70-х, 80-х годов? В это время скрыто крестили, отпевали, отмечали церковные праздники, параллельно шло интенсивное религиозное возрождение в среде интеллигенции, появлялись религиозные кружки, богословские семинары. Но верхушка церкви вела себя абсолютно по-советски, осуждала империализм, объясняла западному миру, как замечательно живётся верующим в Советском Союзе. Сами они вряд ли верили в это, но ради чего лгали? Просто ради своего процветания и благополучия — или ради верующих? Поди разберись.
Подъём религиозного диссидентства затронул многих интересных людей. Два священника, Глеб Якунин и Николай Эшлиман, отправили патриарху и в разные партийные органы письмо, предлагающее запустить изменения в церкви снизу, начиная с верующих, с приходов. Наверное, это было наивно, но ужасна и трагична здесь реакция церкви.
На Якунина и Элишмана обрушилась не мощь государства, а мощь церковного аппарата — их отстранили от служения. Глеб Якунин продолжил правозащитную деятельность, попал в лагеря, в 1987 году был амнистирован и восстановлен в служении. Но поскольку он продолжал считать необходимым очищение РПЦ — и, в частности, откровенный разговор о том, как священники сотрудничали с КГБ, — ему этого не простили и отлучили от церкви.
Один из представителей высшей церковный иерархии, архиепископ Ермоген — очень уважаемый и энергичный человек, ухитрявшийся открывать церкви даже тогда, когда это было запрещено, спасавший священников от бедности и занимавшийся благотворительностью — постоянно говорил о необходимости реформ.
Он обращался с письмами к Хрущёву и к патриархам, за это его переводили с места на место, снимали с должностей и в результате отправили на покой в монастырь в Беларуси. Поскольку Ермоген стал центром притяжения для многих священников и мирян, его изолировали, а монахиням по указке КГБ велели записывать имена всех, кто к нему приходил.
Перестройка, которая ничего не перестроила
Казалось, что с перестройкой для церкви начинается новая жизнь. Церкви вернули отобранное имущество, начали открываться новые приходы и семинарии. Но вопрос о связях РПЦ и КГБ висел в воздухе. Изучением его занималась специальная комиссия. В 1992 году правозащитник Лев Пономарёв выпустил исследование о массовом сотрудничестве священников с КГБ. Это вызвало резкое неприятие со стороны церкви, в очередной раз показав, что она не готова к духовным переменам.
Нет войне
Это, как мне представляется, создаёт большие проблемы и для сегодняшнего дня, и для будущего. Отец Алексей Уминский, уважаемый священник, был отстранён от служения из-за того, что отказался читать молитву о победе в сегодняшние времена. Он хотел читать молитву о мире, и ему пришлось покинуть Россию. Мы знаем около 300 священников, в той или иной форме выступивших против войны, отказавшихся читать молитву о победе или проповедовавших своим прихожанам необходимость мира, подписавших письмо с призывом к прекращению военных действий в Украине.
С точки зрения отца Алексея Уминского, церковь сама стремится к укреплению своего союза с государством — и одновременно как бы идёт на поводу у суеверных верующих, которые стоят в бесконечной очереди к поясу Богородицы. Отец Алексей говорит, что сегодня православным может быть кто угодно — православные сталинисты, православные активисты, православные политологи, православные спортсмены и православные олигархи. Но почти не осталось православных христиан.
Я бы закончила словами ещё одного замечательного священника, отца Андрея Кордочкина, одного из тех, кто подписал письмо против войны:
«Я не считаю сопротивление священников протестным движением. Мы не против, мы за. Мы выступаем за человеческую жизнь. И только поэтому — против культа смерти и сакрализации войн».
Ещё раз хочу подчеркнуть, что я говорю обо всём этом не как православный человек, не как член православной церкви, а как историк. Хочется надеяться, что в будущем проблемы церкви как института всё же будут решены.
Как, с вашей точки зрения, должна развиваться дальше РПЦ? Как складывались ваши отношения или отношения ваших предков с религией в советское время, не обязательно православием? Вы жили вне религии, боролись с ней или в вашей семье были приняты какие-то тайные обряды? Надеюсь, что мы обойдёмся без оскорбительных высказываний.
Жду ваших комментариев. Счастливо.
Мой лекционный тур
• Денвер — 5 марта, билеты ↗
• Пало-Альто — 7 марта, билеты ↗
• Лос-Анджелес — 9 марта, билеты ↗
• Сиэтл — 11 марта, билеты ↗
• Рим — 26 марта, билеты ↗
• Вашингтон — 15 мая, билеты ↗
• Чикаго — 18 мая, билеты ↗
• Бостон — 21 мая, билеты ↗
Спасибо всем, кто нас поддерживает на платформе «Бусти», нашим патронам на Patreon, нашим спонсорам на Ютубе, всем, кто не даёт им нас заткнуть. Если кто-то ещё не подписался на наш канал или на регулярные пожертвования и подпишется сегодня или расскажет о нас друзьям — вы очень сильно нам поможете.
P.S. Если для открытия YouTube вам понадобится проверенный и недорогой VPN, советую скачать Paper VPN, созданный командой независимого издания «Бумага». По промокоду EIDELMAN скидка 10% на все тарифы сервиса.