Герои Губернатора Филимонова
Губернатор Вологодской области хочет установить памятники Сталину и Ивану Грозному. Удивления это сообщение уже не вызывает — только лёгкий привкус гниения. Но поговорить здесь есть о чём.
Пришла новость о том, что вологодский губернатор Георгий Филимонов собирается устанавливать в Вологде памятники Сталину и Ивану Грозному.
Ну что же, у каждой эпохи свои герои...
Отношение Сталина к Грозному
Интересно, что Сталин и Иван Грозный по-прежнему выступают в связке. Связка эта существует с тех самых времен, когда выяснилось, что кровопийце ХХ века нравится кровопийца XVI-го: когда товарищ Сталин начал лично править текст учебника истории и слова о жестокости Грозного вычёркивал, а о его хороших делах — вставлял.
Издатели сайта N+1 коротко пересказывают тезисы книги историка Виталия Тихонова «Полезное прошлое. История в сталинском СССР».
«В школьном учебнике под редакцией А. В. Шестакова Сталин удалял фрагменты, демонстрировавшие излишнюю жестокость царя, и вставлял примеры, характеризующие его положительно. Так появился фрагмент о том, что именно при Иване Грозном начала работать первая типография, печатавшая издания под присмотром самого царя. Из первоначального текста была вычеркнута и фраза о том, что после взятия Казани в 1552 году победители перебили всех жителей города. В целом Иван Грозный представал в качестве правителя, завершившего „собирание разрозненных удельных княжеств в одно сильное государство“.»
Слышите знакомые нотки? Как, увы, всё это сегодня узнаваемо — жестокий? Ну ладно, ничего особенного, зато государство усиливал.
Дальше больше. Р. Ю. Виппер, чья книга о Грозном понравилась Сталину,
«утверждал, что образ Ивана Грозного как кровавого и неумелого тирана является измышлениями и прямыми фальсификациями иностранцев, что играет на руку немецким историкам, стремящимся доказать, что русские — люди второго сорта, неспособные культурно развиваться и хорошо воевать».
Вот он — коллективный Запад, постоянно нам вредящий, вот они коварные мифы о русской истории, с которыми так пылко борется сегодня Владимир Мединский.
Почуяв изменение курса, стали подтягиваться другие историки и литераторы. С.В.Бахрушин, серьезный специалист по российскому средневековью, писал:
«Жестокость Ивана Грозного была не только проявлением болезненной несдержанности неуравновешенного человека... но и сознательно применяемым методом политической борьбы, неизбежным в данных исторических условиях».
Тоже известный метод — в условиях «обострения классовой борьбы», как же ещё действовать, если не поджаривать людей на сковородках и не вырезать целые города? Всё нормально. Можно бомбить Харьков — условия такие.
Воспевание Грозного не было чем-то исключительным в сталинскую эпоху — шла реабилитация тех дореволюционных деятелей, включая и подвергавшихся раньше поношению царей, которые усиливали государство, завоевали новые земли, давали отпор Западу. Так был возрожден старый пантеон героев земли Русской: Александр Невский, Дмитрий Донской, Пётр Первый.
Но включение в этот список выдающихся деятелей Ивана Грозного был, конечно, исключительным достижением сталинской эпохи. В дореволюционные времена кто-то писал о Грозном мягче, кто-то суровее, объясняли его жестокость по-разному — иногда патологией, иногда стремлением укрепить свою власть, но вот превозносить и восхвалять никому не приходило в голову.
А при Сталине ЦК давал указания «о необходимости восстановления подлинного исторического образа Ивана IV в русской истории, искаженного дворянской и буржуазной историографией».
И вот уже Алексей Толстой, до этого воспевший Петра Первого и сделавший его в своем романе подозрительно похожим на Сталина, теперь пишет пьесу об Иване Грозном. Молодой историк — будущий выдающийся ученый — Сигурд Оттович Шмидт слушал в эвакуации в Ташкенте, как Толстой читал своё произведение и так отозвался о пьесе:
«..Это народный царь, народолюб и любимец народа (некоторые вредные, тенденциозно-демагогические мысли Виппера, из его блестящей работы о Грозном, нашли отражение в пьесе), которого бояре изводят и вызывают на жестокие поступки».
Ну а дальше в дело включился великий мифотворец русской истории Сергей Эйзенштейн, снявший свой гениальный фильм, где есть и коллективный Запад, и боярский заговор, и народный характер прогрессивной опричнины, и борьба за «святую Русь» ( так и хочется сказать за «святую триединую Русь»).
В первой серии сделать Грозного предвестником Сталина получилось довольно легко. Со второй серией, там, где начались ужасы опричнины так уже не вышло — она была запрещена, работа над третьей серией — остановлена. Последние годы Эйзенштейна прошли в ожидании ареста, которого, слава богу, не случилось.
Но в этой трагической истории есть своя комическая сторона. Николай Черкасов, гениально сыгравший Грозного, при этом буквально молился на Сталина. Именно поэтому в своих воспоминаниях он с восторженным придыханием описал, как Сталин в Кремле поучал Эйзенштейна, объясняя великому режиссеру, в чем недостатки его фильма, и в чем достоинства Грозного.
«Отвечая на наши вопросы, товарищ И. В. Сталин сделал ряд необычайно интересных и ценных замечаний относительно эпохи Ивана Грозного и принципов художественного воплощения исторических образов.
Говоря о государственной деятельности Грозного, товарищ И. В. Сталин заметил, что Иван IV был великим и мудрым правителем, который ограждал страну от проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию. В частности, говоря о прогрессивной деятельности Грозного, товарищ И. В. Сталин подчеркнул, что Иван IV впервые в России ввел монополию внешней торговли, добавив, что после него это сделал только Ленин.
Иосиф Виссарионович отметил также прогрессивную роль опричнины, сказав, что руководитель опричнины Малюта Скуратов был крупным русским военачальником, героически павшим в борьбе с Ливонией.
Коснувшись ошибок Ивана Грозного, Иосиф Виссарионович отметил, что одна из его ошибок состояла в том, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств, не довел до конца борьбу с феодалами, — если бы он это сделал, то на Руси не было бы смутного времени... И затем Иосиф Виссарионович с юмором добавил, что „тут Ивану помешал бог“: Грозный ликвидирует одно семейство феодалов, один боярский род, а потом целый год кается и замаливает „грех“, тогда как ему нужно было бы действовать еще решительнее!..»
«Монополия внешней торговли» при Грозном!» — ясно, что здесь шла речь о созданной англичанами «Московской компании», торговавшей с Россией. Вот эта компания обладала монополией в Англии на торговлю с Россией. При чем тут монополия внешней торговли?
«Прогрессивная роль опричнины» — опричное войско, созданное Грозным в 1565 году для укрепления собственной единоличной власти и подавления любых независимых сил. Те самые опричники, щеголявшие в черных одеяниях, частью «имиджа» которых были собачьи головы и метлы, потому что они вынюхивали, выгрызали и выметали крамолу. Опричники, пытавшие и убивавшие сотни людей, уничтожившие по приказу Грозного Великий Новгород и в конце концов, опьяненные своей безнаказанностью, превратились просто в банальных бандитов — в чем же их прогрессивная роль? Ну ясно — в подавлении боярской оппозиции.
И, конечно, поразительное заявление Сталина о том, что, оказывается, Грозный, к сожалению, какие-то загадочные пять семейств не ликвидировал. Мой отец очень любил цитировать эти воспоминания Черкасова и всегда говорил: «Многие критиковали Грозного за его жестокость, и только Сталин критиковал за то, что тот кого-то недорезал».
И вот с тех самых страшных пор, с конца 40-х годов, стараниями Виппера и Бахрушина, Алексея Толстого и Эйзенштейна, возникла в наших головах та связка, что до сих пор существует в представлениях Георгия Филимонова: Сталин и Грозный — «близнецы-братья», причем парочка эта, конечно, несла людям прогресс, укрепляла государство — что в нашей стране всегда считается чем-то благодетельным, — а если и проливала кровь, то только с весьма прогрессивными целями.
Ну что же, в данном случае вологодский губернатор не оригинален. А то, что он сейчас решил заняться установкой памятников этим правителям только говорит о его политическом чутье. Нынче в моде такие государи — кровавые, но усиливавшие Русь, боровшиеся с Западом и не стеснявшиеся никаких методов.
Памятника Варламу Шаламову, родившемуся и выросшему в Вологде, в городе нет. Есть прекрасный музей, на нём мемориальная доска, а вот памятника создатель «Колымских рассказов» не заслужил. Напротив его дома почему-то установили памятник букве «О», чтобы почтить вологодский говор. Другого места, конечно, не нашлось.
А вот Сталину и Грозному памятники установят.
Почему в Вологде?
Вологда, безусловно, многим обязана Грозному. В 1565 году, установив опричнину, царь разорвал свои владения на две части. В Москве якобы правили бояре, хотя на самом-то деле они находились под жесточайшим контролем царя, а «опричную» часть ( так называли «вдовью» долю — земли, которые обычно получала вдова, куда входило то, что оставалось кроме/опричь наследства сыновей) — себе. Иван, как мы знаем, любил прибедняться. Образ бедной вдовушки, получившей лишь кусочек земли, вполне подходил для его кровавого театра. При этом в опричнину вошли или самые богатые, или самые стратегически важные места.
Грозный, как мы знаем, перенес свою резиденцию из «боярской» Москвы в Александрову Слободу, но при этом он подумывал и о переезде куда-то еще. За годы опричнины он не раз бывал в Вологде. Она интересовала его и за счет своей близости к Северу — отсюда легче было добираться до Архангельска, через который шла торговля с Англией, здесь, как, очевидно, казалось царю, легче было укрыться от ненавистных бояр, отсюда при желании можно было бежать от убийц — Грозный в какой-то момент стал рассматривать возможность переезда («бегства от заговорщиков») в Англию.
В результате в Вологде начинается мощное строительство, тут воздвигают крепость, строят новые церкви. В Вологду приезжают английские инженеры, сюда приходит опричное войско. Город разрастается и богатеет.
«Ты, Господи, сам ведаешь имена их»
Есть только одно «но». Куда бы ни приезжал Иван Грозный, он привозил с собой свои страхи и подозрительность, свою жестокость и кровожадность. Всюду начинались казни и пытки.
Мы знаем имена многих жертв Грозного благодаря удивительному документу — «Синодику опальных».
Под конец жизни Иван Васильевич, похоже, задумался о своих грехах, милостиво объявил прощение всем казненным (!!!!) и сделал большие пожертвования в монастыри на помин их душ. Всех он, конечно, вспомнить не смог — имена многочисленных казненных посадских людей туда внесены не были. Людей же более знатных постарались внести всех — существовали списки тех, кого мучили и убивали в предыдущие годы. Если же кого-то поместить в синодике не удавалось, то писали: «Ты, Господи, сам ведаешь имена их».
И сегодня мы знаем, что в Вологде и неподалеку от нее происходили и другие события, помимо мощного строительства.
Синодик сообщает, что в мае-июне 1569 года в Вологде были казнены князь Пётр Крапоткин, Третьяк и его человек Тимофей Кожар. Повар Василий. Помяс Фёдор. Плотники: Неупокой, Данила, Михаил. Балаховец Ананья.
И, конечно, производит впечатление список тех, кто был в 1569 году утоплен в Шексне, когда Грозный расправлялся с семьей своего двоюродного брата и, по мнению царя, конкурента — князя Владимира Андреевича Старицкого.
Мать Старицкого — амбициозную и властную Евфросинью еще до этого заставили постричься в монахини под именем Евдокии и отправили под Вологду, в Воскресенский Горицкий монастырь, который ей же был основан.
В октябре 1569 года, когда был убит сам Владимир Андреевич, его мать и все ее окружение (включая жену родного брата Грозного) приказано было утопить.
Вот такой список казнённых через 14 лет будет составлен Грозным для поминания их в монастырях:
Удельная княгиня инока Евдокия; инокиня Мария, инокиня Александра да 12 человек со старицами, которые с нею были — Володимерская постельница, что была у князя молодого приставлена Мария Ельчина, немка Анна Козина, татарка Анна, вдова Катуня, немка Ульяна, Марфа Жулебина, Акилина Палицына, Иван Ельчин, Пётр Качалкин, Иван Шунежской, Фёдор Ерофеевич Неклюдов, рыболов Корыпан, Фёдор Петров, Афанасьев человек Нащёкина Максим да его два человека Бык да Алексей; дворник Афонасий, Четвёртый да Дмитрий Ягины, Семён Лосминский, повар Молява, Ярыш Молявин, царский огородник Константин, Иван Молявин и брат его Левонтий, Третьяк Ягин, конюх Игнатий Ягин, Семён Лосминовский, подьячий Антон Свиязев, пушкари с Коломны Ларион Ярыга и сын его Неустрой Бурковы, рыболов Ёж, ярославец Русин Шиловцев, рыболов Фёдор Соломонов, Василий Воронцов с товарищами, сытник Владимир Щекин, Семён человек Грязной, Мария Былова и её сын, Левонтий Левошин.
Как видим, не пожалели не только царских родственников — Евфросинью/Евдокию и невестку Ивана Иулианию/Александру, но еще и других монахинь-стариц, и повара, и рыболовов, и дворника, и огородника, и пушкарей.
Сталин в Вологде
Губернатор Филимонов уже заявил, что установка памятника царю Ивану Грозному «более чем логична», поскольку его фигура «неотъемлемо связана с Вологдой и историей нашей области» — и с этим, безусловно, не поспоришь, но хорошо бы при этом помнить, каким образом Иван Грозный с Вологдой связан.
И уж точно не стоит забывать, каким образом связан с Вологдой Сталин. Да, он здесь был в ссылке в молодости, когда еще никого не казнил, не морил голодом миллионы крестьян, не отдавал приказ пытать арестованных и не создавал ГУЛАГ. И один из домов, где Сталин жил в 1911-1912 годах, был сделан музеем. Называется этот музей «Вологодская ссылка» и его экспозиция посвящена не только истории пребывания здесь Вождя всех народов, но и политическим ссыльным в целом — что вполне логично.
Но теперь, по замыслу губернатора Филимонова и в связи с «запросом со стороны общественности», перед музеем должны поставить памятник самому знаменитому из вологодских ссыльных — товарищу Сталину, потому что, как пишет Георгий Филимонов в своем телеграм-канале, «мы должны признавать великие достижения», а также «чтить и гордиться» историей страны, даже несмотря на «неоднозначную интерпретацию роли личности».
Ну что же, давайте «чтить и гордиться». Давайте помнить, что на территории Вологодской области располагались Волго-Балтийский «исправительно-трудовой» лагерь, и Вытегорский, и Опокский, и Череповецкий, и Шекснинский. И о том, что в Грязовецком лагере содержали тех немногочисленных польских офицеров, которые не были расстреляны в 1940 году в Катынском лесу, в Калининской тюрьме, в Пятихатках под Харьковым — там, где лежат тысячи польских военнопленных.
Не прошла мимо Вологодского округа Северного края и коллективизация. Конечно, здесь не было миллионов погибших, как в Украине — просто потому, что тут, на Севере, не существовало такое богатое крестьянство. Но вот что пишет историк С.И. Старостин в своей работе «Массовые депортации и система спецпоселений в Вологодской области в 1930-1950-е годы»:
«В Вологодском округе данные мероприятия приобрели ярко выраженный военизированный характер. Так, при проведении раскулачивания в Свердловском районе привлекались отряды вооруженных красноармейцев и комсомольцев (100 человек). В г. Кадникове было введено военное положение (выставлены пикеты, оцеплены дома). Все проходящие и проезжающие по городу и селам задерживались и подвергались аресту. Неоднократно раскулачивались жители, не занимающиеся сельским хозяйством (рабочие, учителя, пенсионеры из числа бывших служащих). При раскулачивании отбиралось все имущество (продовольствие, одежда, посуда, обувь и т.п.), которое без описи сваливалось в кладовые, а ценные вещи присваивались работниками райкома, райисполкома и милиционерами».
«Типичным явлением были случаи грубого насилия над крестьянами, вплоть до угрозы применения оружия. Так, в Грибцовском сельсовете бригадир по раскулачиванию и милиционер инсценировали расстрел крестьян; в Рабангском сельсовете уполномоченный райисполкома, допрашивая арестованных крестьян, стрелял в потолок и угрожал им расправой».
«Ну это же злоупотребления на местах», — возразит мне губернатор Филимонов. Но хотелось бы напомнить ему, что на местах делали то, что им приказывали из центра.
«В соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. ОГПУ устанавливал по районам число лиц, подлежащих аресту. Арестованные должны были концентрироваться в окружных и областных отделах ОГПУ. Следствия по этим делам должны были рассматриваться в срочном порядке тройками по внесудебному разбирательству, которые создавались из представителей обкома ВКП(б), ОГПУ и прокуратуры. Основное количество арестованных заключалось в концлагеря. При этом, как правило, арестованный и осужденный органами ОГПУ „кулак“ уже находился в концлагере, а сельсовет и райисполком еще только принимали решение о его раскулачивании и выселении».
Вологодская ссылка
А еще Вологда и земли вокруг нее стали местом, куда присылали людей со всех концов Советского Союза. Вот она — Вологодская ссылка.
«Первые эшелоны с раскулаченными стали прибывать в Северный край в конце февраля 1930 года. К 20 мая в край прибыло 46 562 семьи (230 065 чел.), в том числе: из Украины — 19 658 семей (93 461 чел.), из Центрально-Черноземной области — 8 237 семей (42 837 чел.), из Нижневолжского края — 7 981 семья (40 001 чел.), из Средневолжского края — 5 566 семей (29 211 чел.), из Белорусской ССР — 4 763 семьи (22 810 чел.) и Крыма — 407 семей (1 745 чел.)».
Все эти тысячи, оказавшиеся в здешних местах во время северной зимы, ютились в пересыльных тюрьмах, в зданиях бывших монастырей, благо, вокруг Вологды их было множество, в наспех построенных самими же ссыльными бараках. — В одной только Вологде оказалось около 42 тысяч депортированных кулаков.
Как жили «спецпереселенцы»?
«Положение их было ужасным: отсутствовали нормальные жилищные условия и продовольственное снабжение, свирепствовали инфекционные заболевания, имела место массовая смертность».
И это было только начало, за которым последуют следующие волны депортаций.
И, конечно, в 1937 году Вологодская область не останется в стороне. Мы же помним, что под чутким руководством товарища Сталина по всей стране рассылались нормативы — квоты на количество арестов и количество смертных приговоров. И выносили эти приговоры «тройки» — органы, не имевшие никакого отношения даже к той слабенькой судебной системе, которая существовала в СССР. «Тройки» — порождения извращенной фантазии товарища Сталина и его окружения, которые по своей кровожадности быстро догнали и перегнали то, что творил Иван Грозный.
Снова обратимся к исследованиям историка:
«Тройка УНКВД по Вологодской области приступила к своей работе 2 ноября 1937 г. и завершила ее 22 сентября 1938 г. Всего на основании ее решений было репрессировано 4 705 чел.: 2 090 чел. (44,4 %) приговорено к расстрелу, 2 615 чел. (55,6%) — к заключению в ИТЛ, из них по обвинению в контрреволюционных преступлениях — 4 524 чел. (96,2 %), из которых более 4 000 чел. в протоколах тройки значились как „бывшие кулаки“. Как уголовный элемент был репрессирован 181 чел. (3,8%)».
А еще в Вологодской области в ссылке оказалось множество людей самых разных национальностей и среди них очень легко было «выявить» шпионов. Вот список, который приводит С.И. Старостин: «дела были открыты против «поляков, немцев, румын, латышей, эстонцев, финнов, греков, афганцев, иранцев, китайцев, болгар, македонцев и харбинцев».
Дел в 1937-38 годах у НКВД было много, поэтому использовали «альбомный» порядок осуждения. Быстренько проводили «следствие» — с 1937 года были разрешены пытки, и сделали это не отдельные нехорошие люди на местах, а ЦК, позволивший применять «физическое воздействие». Потом все дела сводили в список, и дальше оставалось только быстренько решить — кому расстрел, кому 10 лет, кому 5.
«Всего в ходе „национальных“ операций по делам УНКВД по Вологодской области, представленным в Москву, были рассмотрены материалы по обвинению „в шпионской и диверсионной деятельности“ в отношении 290 чел., из которых 221 чел. — осуждены к высшей мере наказания, 66 чел. — к 10 годам ИТЛ, в отношении 1 чел. дело передано на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда СССР, в отношении 2 чел. — в суды общей юрисдикции».
Этот печальный рассказ можно продолжать еще очень долго. И это не «неоднозначная интерпретация» личности Сталина, а просто история о том, что творилось в Вологде в сталинские времена и, безусловно, по его непосредственным распоряжениям — если даже он и не знал о конкретных злоупотреблениях, допускавшихся отдельными милиционерами.
И вот этому человеку губернатор Филимонов собирается ставить памятник.
И знаете, что я думаю? Отлично! Пусть ставит. И Грозному, и Сталину. Теперь выясняется, что он ещё и Че Геварой восхищается. Пусть и Че Геваре поставит.
И я вспоминаю одну мемориальную табличку, которая висит в Великобритании в городе Кембридже. Там когда-то, с 1755 по 1816 год жил человек по имени Джон Мортлок. Он был уважаемым гражданином, и жители города тринадцать раз выбирали его мэром. В парламент его тоже избирали. Ещё он создал первый банк в Кембридже. А ещё он был коррупционером. И ему принадлежат знаменитые слова: “That which you call corruption I call influence” — «то, что вы называете коррупцией, я называю влиянием». Всё это написано на «голубой плашке», висящей на доме, где когда-то жил этот достойный джентльмен.
Мне кажется, стоит использовать кембриджский опыт. Пусть рядом с памятником Ивану Грозному будет установлен памятник Евфросинье Старицкой и утопленным вместе с ней людям, пусть будет рядом краткая информация и о том, как процветала Вологда в годы опричнины, и о том, что такое опричнина.
Пусть будет памятник молодому Иосифу Джугашвили перед музеем «Вологодская ссылка», а рядом — памятник крестьянам, арестованным, депортированным, расстрелянным по приказам того же Джугашвили.
А если губернатору Филимонову так нравится Че Гевара, что в его кабинете рядом с картиной, на которой он, Филимонов, пожимает руку Сталину, теперь появилось изображение самого губернатора в виде пылкого команданте, то пусть рядом будет фотография гаванской тюрьмы Ла-Кабанья, где Че руководил казнями. Впрочем, можно и фотографию команданте на посту директора национального банка Кубы, когда ему удалось очень быстро довести экономику страны до такого состояния, которое даже при предыдущем режиме представить себе невозможно было. Может быть, именно в таком образе стоит показать Георгия Филимонова, занимающегося сейчас программой стратегического развития Вологодской области.
В общем, как говаривал председатель Мао (интересно, как к нему относится губернатор Филимонов?) — «пусть расцветают все цветы». Ты любишь убийц и кровопийц — ставь им памятники, но помни, что есть и другие факты, и другая память о них — и уничтожить её никому не удастся.
Ужас
"Народ безмолвствует..."