«Дело Дрейфуса»: спецслужбы против интеллектуалов
Возможно, самый громкий судебный процесс XIX века. Он «предсказал» многое из того, что принес нам век XX-й. Почему это актуально сегодня? Смотрите в моём новом видео и читайте в рассылке!
Это дело коснулось военных, писателей, политиков, всей Франции и огромной части тогдашнего мира. С ним оказались связаны, с одной стороны, невероятные подлецы и коварные интриганы — а с другой стороны, люди исключительной смелости и благородства. За что судили Дрейфуса? Был ли он виноват? В чем там вообще дело и почему у этой истории такой резонанс?
Осень 1894 года. После франко-прусской войны, с позором проигранной Францией, прошло уже почти четверть века, и хотя дипломатические отношения между Францией и Германией сохраняются, понятно, что они — враги. Французская разведка прикладывает огромные усилия, чтобы следить за действиями немецких дипломатов, и, в частности, вербует приходящую экономку в немецком посольстве, женщину по имени Мари Бастиан.
Одна из обязанностей мадам Бастиан — выбрасывать мусор. Она собирает все разорванные бумаги, которые немецкие дипломаты бросают в мусорную корзину, только несет не на помойку, а своему шефу в разведку. Так в руки французов попадает разорванный на мелкие кусочки документ. Это бордеро — инвентарный список, перечисление документов с секретными данными, которые какой-то человек передал немецкому военному атташе.
Становится ясно, что в рядах французов есть шпион, и это высокопоставленный офицер, служащий в Генштабе и имеющий доступ к секретным сведениям. Поиском шпиона начинают заниматься полковники Огюст Сандер и Юбер-Жозеф Анри. Они составляют список из 12 офицеров и выделяют из них одного: Альфреда Дрейфуса.
Кто такой месье Дрейфус?
Дрейфус — блистательный офицер из богатой эльзасской семьи, он свободно говорит на немецком. Эльзас — спорная территория, всего за двадцать лет до нынешних событий, после франко-прусской войны, Эльзас и Лотарингия перешли к Германии по невероятно унизительному для Франции договору. Тогда семейство Дрейфусов переехало в Париж, не желая становиться германскими подданными. Там Альфред получил блестящее образование, окончил военное училище, где его отличали как перспективного офицера с живым умом. Он служит в Генштабе, его ждет великолепная карьера. Есть только одно «но»: Альфред Дрейфус — еврей. В списке из 12 подозреваемых он единственный еврей (да ещё и знающий немецкий), и именно поэтому два антисемита, Сандер и Анри, сразу обращают на него внимание.
Но почему?
Франция в тот период чудовищно нестабильна. Поражение в войне, огромная контрибуция, которую надо было выплачивать Германии, потеря Эльзаса и Лотарингии, смена строя (начиная войну, Франция была империей, но после проигрыша император Наполеон III потерял корону и страна после нескольких кровавых переворотов стала республикой), — все это свежая национальная травма, к которой французы все время возвращаются; одновременно набирает силу недовольство республикой, правительством, происходят коррупционные скандалы, полемика в прессе. Очень сильны монархисты, которые хотели бы вернуться к прежним временам, очень сильны правые, очень сильна церковь, которая диктует свои правила, и все эти силы объединены крайне националистическими взглядами. Широко распространен совершенно омерзительный антисемитизм — и в стране в целом, и в армии в частности.
Как сажали Дрейфуса
Дрейфуса вызывают к военному министру и просят под диктовку написать некий текст. Он быстро понимает, что ему диктуют секретные данные — тот самый бордеро, список сведений, которые неизвестный шпион выдал немцам. После этого его арестовывают, придя к выводу, что бордеро написано именно его почерком. Дрейфус сразу же заявляет, что он невиновен и продолжает утверждать это в тюрьме, однако еще до суда военный министр, генерал Мерсье, дает интервью газете «Фигаро», одной из самых читаемых французских газет, и говорит: нет никаких сомнений в виновности Дрейфуса, у нас есть абсолютные доказательства.
Диктовка. Иллюстрация из газеты “Le Monde”, 1899 г
Дальше собирается суд — не суд присяжных, а военный трибунал, потому что это секретное дело о шпионаже на высоком уровне. Судьи знакомятся с досье на Дрейфуса, составленным Сандером и Анри, там написано, что тот хорошо знает немецкий и у него склад ума, склонный к предательству.
Реальное доказательство одно — это мнение экспертов-графологов, которые считают, что текст бордеро написан рукой Дрейфуса. Признания Дрейфуса там нет, он отказывается признавать вину, пытается защищаться. Полковник Анри выступает в качестве свидетеля и говорит: один высокопоставленный человек, имя которого не может быть названо, сообщил ему, что в Генштабе есть шпион и назвал имя Дрейфуса, после чего происходит еще одна интересная вещь: cудьи удаляются, и уже в комнату заседаний им передают папку с секретным досье, собранным Сандером и Анри. В этой папке есть записка, якобы отправленная итальянским военным атташе немецкому — французская разведка знала, что они были любовниками и вели очень откровенную переписку.
Итальянец пишет что-то вроде «много очень о себе думает этот Дрейфус» — без контекста, но главное здесь, что папка попала к судьям, минуя всю официальную процедуру, ни защитник, ни Дрейфус не имели возможности ознакомиться этими документами. Это грубое нарушение закона, основание для апелляции — но судьи смотрят эти документы и единогласно выносят решение о том, что Дрейфус виновен. Он предатель.
Разжалован и опозорен
Дрейфуса приговаривают к пожизненной каторге, отправляют далеко в колонии, в Кайенну, на север Южной Америки, где он должен находиться практически в изоляции. Разумеется, его разжалуют — армия не может держать в своих рядах офицера, запятнавшего себя позором, предателя и шпиона. Разворачивается знаменитая сцена, которая произвела сильнейшее впечатление на очень многих, в том числе еврейского журналиста и идеолога сионизма Теодора Герцля. Она поразительно совершенно показана в начале фильма Романа Поланского, фильм по-французски называется “J’accuse”, «Я обвиняю», а по-английски “An Officer and а Spy”, «Офицер и шпион».
На плац перед военной школой выводят Дрейфуса. Все полки Парижского гарнизона должны были отправить какую-то часть своих людей, чтобы все смотрели, чтобы всем неповадно было. Его выводят, ему говорят, что он недостоин быть офицером, после чего ломают его саблю, срывают с него все знаки отличия. За этим наблюдает беснующаяся толпа, которая кричит: «Позор!», «Смерть предателю!» и все, что полагается. Для Дрейфуса все кончено, он опозорен, — но все это время он говорит, что невиновен. Когда его уводят, он кричит: «Солдаты, вы видите, что наказывают невиновного человека! Я невиновен. Да здравствует армия! Да здравствует Франция!»
Среди тех, кто находился на площади, был офицер военной разведки Мари-Жорж Пикар. Он в курсе подробностей дела Дрейфуса, присутствовал на суде и поначалу был убежден в его виновности, тем более что был открытым антисемитом, так что ему казалось вполне логичным, что предатель — еврей. Однако теперь у Пикара появляются сомнения.
Мари-Жорж Пикар
Ненависть — это просто
Уровень ненависти, обрушившейся на Дрейфуса, был совершенно невероятный. Собирались толпы, люди бесновались и кричали. Когда Дрейфуса везли в порт, чтобы посадить на корабль, его пришлось чуть ли не отбивать у толпы, которая жаждала его линчевать. Однако травля не ограничивалась малограмотными необразованными людьми с запудренными мозгами — количество интеллектуалов, обрушившихся на Дрейфуса, писавших чудовищно антисемитские статьи и ликовавших в прессе, огромно. Среди них были прекрасные писатели и хорошие уважаемые журналисты — и они писали дикие, омерзительные вещи.
«Я могу еще понять, почему толпа с ее звериной душой и животными инстинктами отправляется наслаждаться позором и кровью у эшафота. Но я не могу понять жестокость писателей, творцов»
— Жан Ажальбер, поэт
К вашим услугам, господин Шварцкоппен
В марте 1896 года в деле Дрейфуса происходит неожиданный поворот. Всё та же мадам Бастиан снова приносит разорванные бумаги: немецкий военный атташе Шварцкоппен собирался кому-то отправить телеграмму, разрывающую деловые отношения, но передумал и выбросил ее.
Мадам Бастиан
По ряду признаков становится понятно, что у Шварцкоппена есть еще какой-то шпион. Жорж Пикар, к тому времени получивший пост главы отделения «статистики» (а по сути, сбора и обработки разведданных) французской разведки в обход полковника Анри, начинает изучать новые бумаги и обнаруживает текст, написанный той же рукой, что и бордеро из дела Дрейфуса — сравнить легко, бордеро хранится в этом же отделении статистики.
Пикар берет этот новый текст, показывает его экспертам-графологам, не сообщая, что текст написан уже после ареста Дрейфуса, и получает уверенное заключение: автор текста Дрейфус, ведь он написан той же рукой, что и бордеро. То есть, эксперты подтвердили, что некто, написавший бордеро, продолжает писать другие документы и передавать их немецкому атташе — и это не может быть Дрейфус, потому что Дрейфус в чудовищных условиях в пожизненной ссылке.
Как живут на каторге
Дрейфус во Французской Гвиане, на крошечном Чёртовом острове — там очень тяжелые условия, ужасный климат. Остров раньше использовался как место для карантина каторжников перед тем, как их отправляли в обычную ссылку, но Дрейфуса оставили там насовсем. Других заключенных нет, условия спартанские, его тюремщикам запрещено с ним разговаривать.
Место заключения Дрейфуса на Чёртовом острове
Сначала он мог гулять (конечно, под охраной), писать жене — и писал ей, что смотрит на море и море утешает его. Но потом расходится слух, что Дрейфус пытался бежать (хотя бежать оттуда невозможно), и тюремщики получают приказ ужесточить его содержание. Дрейфусу запретили прогулки, каждый вечер заковывали его в кандалы, якобы чтобы он ночью не сбежал. Он пишет душераздирающие письма жене и брату; брат пытается его защитить, вытащить оттуда, жена тоже подает прошения, но никто не реагирует. Предполагается, что Дрейфус просто сгниет на этом острове.
Письма Дрейфуса вышли отдельным сборником под названием «Письма невиновного»
Настоящий шпион
Тем временем майор французской армии Фердинанд Эстерхази, происходящий из древнего венгерского рода и служащий в провинциальном полку, пишет прошение, чтобы ему разрешили перевестись в Генштаб. Это довольно нахальная просьба, но в результате его письмо попадает в руки Пикара, который понимает, что бордеро написано рукой Эстерхази — и что Эстерхази вообще-то приятель полковника Анри, который разоблачил Дрейфуса.
Майор Фердинанд Эстерхази
Пикар, который поначалу был уверен в виновности Дрейфуса, начинает разбираться, изучать секретное досье, которое передали судьям, минуя официальные каналы. Пикар видит, что доказательств против Дрейфуса вообще-то никаких нет, кроме того, что он знал немецкий язык, у него был роман с замужней женщиной и эксперты сказали, что бордеро написал он.
Пикар — военный, он понимает важность дела, знаком с иерархией и решает идти с этим открытием не к прессе, а к начальству — к военному министру, к генералам. Очевидно, что если Эстерхази и есть тот самый шпион, следует пересмотреть дело Дрейфуса. Но начальство отвечает: это два совершенно разных вопроса, если Эстерхази — шпион, надо им заниматься, но Дрейфус пусть дальше сидит. Однако Пикар не видит, как можно заниматься Эстерхази и не заниматься Дрейфусом, ведь бордеро — это основа дела Дрейфуса, и два этих дела разделить невозможно. У начальников Пикара появляется другая мысль, к сожалению, насквозь антисемитская, но нередкая и до сих пор: ходят слухи, что существует еврейский мировой заговор, некий синдикат, продвигающий евреев всюду в экономике, в политике, в культуре, и наверняка это члены синдиката специально хотят подставить Эстерхази, благородного французского офицера, чтобы оправдать Дрейфуса.
Пикара в военной разведке уже очень не любят, он всех раздражает и ему постоянно оказывают сопротивление. Военный министр на его запросы не реагирует, непосредственный начальник Пикара, генерал Гонз, просто говорит ему прямым текстом: мол, если вы ничего не скажете, то никто ничего и не узнает. Пикар отвечает, что это ужасно и так оставить дело нельзя, поэтому начальство начинает вставлять ему палки в колеса другими способами — дают ему назначения за пределами Парижа, отправляют инспектировать восточную границу Франции, отправляют в Тунис, просто убирают с глаз долой, чтобы он не лез в это дело.
Общество просыпается
Тем временем благодаря огромным усилиям брата Дрейфуса Матье в прессе появляются сведения о том, что происходит с осужденным, в каких условиях его содержат. Даже если он виноват, почему так? Потом журналисты задаются вопросом, почему суд проходил таким странным образом, почему не соблюдались права обвиняемого.
«Может ли быть законным приговор, вынесенный в пещере? <...> Быть может, там, на Чёртовом острове, есть человек, подвергающийся нечеловеческим нравственным мучениям, и этот человек невиновен. Одно это сомнение уже ужасает»
— Поль де Кассаньяк, журналист
В 1896 году у Пикара есть один соратник, помимо близких Дрейфуса — это журналист Бернар Лазар, еврей, который весь свой бурный, взрывной темперамент посвятил борьбе с антисемитизмом. Лазар пишет брошюру «Судебная ошибка. Правда о деле Дрейфуса». Там он утверждает, что никаких явных доказательств нет, что Дрейфус не признал вину, что загадочная папка, переданная судьям — это нарушение закона. Его главный вывод — Дрейфуса осудили, потому что он еврей. Лазар печатает 3500 экземпляров своей брошюры в Бельгии и рассылает её журналистам, политикам, вообще всем, кому угодно. Это сделало его изгоем, но Лазар не останавливается, пишет полноценную книгу по теме и рассылает теперь уже её.
Люси Дрейфус, жена Дрейфуса, подает прошение в кассационный суд и просит пересмотреть дело мужа в связи с новыми обстоятельствами. Понемногу что-то начинает двигаться, появляются люди, сомневающиеся в справедливости приговора, в том числе и люди, имеющие в обществе некоторый вес — например, известный ученый и сенатор Огюст Шерер-Кестнер, который публикует открытое письмо, где говорит, что уверен в невиновности Дрейфуса и необходимости пересмотра дела. Затем в прессу попадают письма майора Эстерхази, которые тот писал своей любовнице, и выясняется, что он, офицер французской армии, на самом деле очень невысокого мнения как о своих сослуживцах, так и о Франции в целом.
«Любопытно бы узнать, где находится граница, если только таковая существует, терпения этого тугодумного народа, антипатичней которого для меня не существует на всем свете. В скором времени немцы поставят всех их на соответствующее место. Хороша эта милая французская армия. Это позор. И если бы не материальные соображения, я завтра бы покинул ее. Все наши главные военные вожди — трусы и невежды. Я глубоко убежден, что этот народ не стоит пули, чтобы убить его. <...> Если бы мне сказали, что я умру завтра уланским капитаном, зарубив изрядное число французов, я был бы вполне счастлив. Я с наслаждением отправил бы на тот свет 1000 французов»
— Майор Эстерхази
Бернар Лазар имел на руках фотографию бордеро, и он ее опубликовал. Один биржевой маклер посмотрел на эту фотографию и узнал почерк своего клиента — Эстерхази. Через Матье Дрейфуса и Шерер-Кестнера это получает огласку, однако вместо негодования и требования освободить Дрейфуса и судить Эстерхази журналисты нападают на Шерер-Кестнера. Как он смеет порочить нашу армию, наших доблестных защитников? Проваливается и попытка Шерер-Кестнера добиться от Сената решения о необходимости пересмотра дела Дрейфуса — несмотря на пылкую речь, в которой он говорит, что истина, в конце концов, всегда победит, Шерер-Кестнер получает поддержку только 80 членов сената. 229 сенаторов голосуют против.
"J'Accuse...!"
Попав в тупик, Шерер-Кестнер вместе с адвокатом Пикара — а Пикар уже нуждается в адвокате, он чувствует, что тучи вокруг него сгущаются, — идет к Эмилю Золя. Это очень неожиданный ход, но Золя один из самых знаменитых французских писателей, он уже в летах, живой классик, невероятно популярный.
Золя вообще возмущен волнами национализма и антисемитизма, он уже написал в «Фигаро» целую серию статей об этом. Он изучает имеющиеся у Лазара и адвоката Пикара документы — а тем временем 10 января 1898 года Эстерхази судит военный трибунал и на следующий день полностью его оправдывает. 13 января в газете “L'Aurore”, «Заря», которую издавал журналист и политик Жорж Клемансо, выходит знаменитое открытое письмо Золя, которое называется "J'Accuse...!" — «Я обвиняю!». Он подробно описывает дело Дрейфуса, разбивает все доводы против него, доказывает, что это всё дело — фальшивка, а судьи предвзяты.
«Разумно ли было надеяться, что военный суд упразднит решение, вынесенное другим военным судом? Они вынесли неправый приговор, навлекший вечный позор на военные суды, любое решение коих будет отныне встречаться с подозрением. Если допустить, что в первый раз судьи оказались бестолковыми, то во второй раз преступный умысел не оставляет никаких сомнений. <...> Они совершают злодеяния, отравляя общественное мнение, толкая на черное дело народ, который довели ложью до исступления. Они совершают злодеяния, когда одурманивают сознание простого люда и бедноты, потворствуют мракобесию и нетерпимости, пользуясь разгулом отвратительного антисемитизма, который погубит великую и просвещенную Францию, родину прав человека, если она не положит ему конец»
— Эмиль Золя
В письме Золя обвиняет судей, генералов, экспертов, высокопоставленных лиц в том, что они допустили судебную ошибку, провели пристрастное и несправедливое расследование, скрыли доказательства невиновности Дрейфуса и тем самым совершили «величайшее беззаконие нашего столетия». Письмо, разумеется, вызывает огромный общественный резонанс, начинается кампания против самого Золя — отвратительные карикатуры, мерзкие статьи, оскорбления; военный министр подает на него в суд за клевету (чего, собственно говоря, Золя и ждал).
На своем процессе он вновь доказывает свою правоту, говорит, что он готов поклясться жизнью и честью в том, что Дрейфус невиновен. Суд признал Золя виновным, его приговорили к году тюрьмы и к штрафу, однако он успел покинуть Францию и уехать в Лондон (что дает ещё один повод над ним глумиться: мол, не сумел свои идейки доказать, на еврейские деньги позарился, поделом ему). Через некоторое время этот приговор будет отменен, и Золя вернется, но его репутации будет нанесен страшный удар. Впрочем, Золя был к этому готов.
Эмиль Золя
Важен был принцип, будущее страны. Если нарушаются права одного человека, значит, будут нарушены права любого другого. Нарушается процедура суда — значит, Франция идет к диктатуре. Виновен Дрейфус или не виновен, он имел право ознакомиться с предъявленными обвинениями. Почему процедура нарушается? Почему все секретно? Почему принимаются такие подозрительные доказательства? Дело Дрейфуса — это дело о демократии в целом. Эта мысль действует на многих, и всё больше и больше людей примыкает к движению защитников Дрейфуса — дрейфусарам.
Дрейфусары и антидрейфусары
К концу года вся Франция расколота, ты не можешь быть посередине, не иметь мнения, ты или дрейфусар, или антидрейфусар. Франция буквально содрогалась от этого, и всем было понятно, что дело не только в вопросе о Дрейфусе, дело в том, как будет дальше развиваться страна, окажется она в руках националистов, реакционеров, церковников, которые навязывают свои идеи, или же она будет свободна.
К тому моменту за делом Дрейфуса следит весь мир, в Америке создаются комитеты в защиту Дрейфуса, в Англии печатают статьи, в России все тоже очень взволнованы. И дрейфусары, и антидрейфусары в невероятном напряжении.
Тут кассационный суд принимает решение пересмотреть дело Дрейфуса, что тоже вызывает огромный резонанс. Анри Рошфор, литератор и журналист, пишет:
«Я бы хотел, чтобы всех судей Верховного суда выстроили в цепочку, как заключенных. Затем пусть палач отрежет им веки, а потом медленно выдавит глаза, а затем пусть их выставят на площади Дофина у позорного столба под надписью “Так Франция карает предателей, которые продают ее Германии”».
Это называется «язык ненависти» — и это то, что, к сожалению, мы сегодня очень хорошо знаем. Может показаться, что это не так опасно, как материальные проявления ненависти, погромы, убийства — но это и начало, и оправдание погромов и убийств, и это очень страшно.
Опять двадцать пять
Суд, пересматривающий дело, аннулирует предыдущий приговор, в том числе разжалование Дрейфуса из армии. Его сажают на военный корабль и везут во Францию, высаживают ночью в городе Рене в Бретани, тайком, чтобы не было ни дрейфусарских, ни антидрейфусарских толп, и помещают в тюрьму, поскольку аннулирование приговора не означает освобождения, а означает новый суд. Судят Дрейфуса прямо в Рене, опасаясь везти через всю страну.
Альфред Дрейфус на корабле
Бретань — очень традиционный, пронизанный религиозными чувствами и антисемитский регион, но процесс идет открытый и в Рен приезжает весь Париж и журналисты всего мира. В «Фигаро» пишут: «Жители Рена с огромным удовольствием приходят в «Кафе де ля Пэ», чтобы послушать концерт из разнообразных языков, но одна вещь их обескураживает. Они в основном антидрейфусары, а все эти иностранцы, откуда бы они ни приехали, во всеуслышание объявляют себя сторонниками обвиняемого».
Однако судьи пятью голосами против двух объявляют Дрейфуса виновным и приговаривают его не к пожизненному заключению, а «всего» к десяти годам каторги. Дрейфус разбит, уничтожен, его очень волнует позор, и не только его собственный как французского офицера, но и позор, который падет на его детей, на всю его семью. Он в полном ужасе.
Помилуйте, месье президент
Приговор вызвал возмущение по всему миру, Дрейфуса и его семью засыпают письмами поддержки, появляется множество петиций с тысячами подписей, и Дрейфусу дают понять, что если он напишет просьбу о помиловании, то она будет удовлетворена. Это раскалывает дрейфусаров, часть из них, например, Пикар, говорят, что этого делать ни в коем случае нельзя, поскольку такая просьба косвенно означает признание вины, а надо бороться дальше, полностью снимать обвинения. Однако Дрейфус живой человек, он пишет прошение о помиловании и получает его.
«Правительство республики дарует мне свободу, но она ничего не значит для меня без чести. С сегодняшнего дня я буду добиваться исправления ужасающей судебной ошибки, чьей жертвой я по прежнему являюсь. Я хочу, чтобы вся Франция узнала неоспоримые доказательства моей невиновности. Я обрету спокойствие души, только когда не останется ни одного француза, который бы винил меня в том ужасающем преступлении, что было совершено другим человеком»
— Альфред Дрейфус
Вскоре после помилования Дрейфуса будет освобожден Пикар. Он вернется в армию, сделает карьеру, дослужится до генерала и станет военным министром. Эмиль Золя умрет в 1902 году — несчастный случай, что-то произошло с печной заслонкой в его квартире, и он угорел. Дрейфус с семьей сначала уедет в Швейцарию, чтобы прийти в себя, потом вернется во Францию, добьется полного своего оправдания в 1906 году, выйдет в отставку, будет писать мемуары, путешествовать и проводить время с родными.
«Капитан Альфред Дрейфус с женой и детьми в своем саду. Воссоединение после пяти лет разлуки»
Он переживет покушение во время торжественного перезахоронения Золя в 1908 году, во время Первой мировой войны ненадолго вернется в армию, чтобы защищать свою страну, и умрет в 1935 году, не дожив до захвата Франции фашистами. Ему будут оказаны воинские почести, гроб его будут торжественно нести от Площади Согласия до кладбища Монпарнас, делегаты конгресса в защиту мира почтут его память вставанием. Но уже через пять лет семидесятилетняя жена Дрейфуса Люси будет прятаться от нацистов в монастыре, а их внучки станут участницами Сопротивления и одна из них погибнет в Освенциме.
Как всегда, история ничему не учит — по-прежнему жив и прекрасно себя чувствует антисемитизм, по прежнему существуют коррупция и круговая порука. Если уж кто-то в нашей корпорации (неважно, как она называется — армия, партия) совершил ошибку, мы будем его прикрывать, мы будем всегда стоять за своих против чужих, и не важно, кто совершил преступление и кто невиновен. До тех пор, пока такая ситуация сохраняется, дело Дрейфуса, увы, своей актуальности не лишится.
***
Смотрите большую лекцию о деле Дрейфуса на моём канале «Уроки истории с Тамарой Эйдельман». Спасибо всем тем, кто нас поддерживает на платформе «Бусти», нашим патронам на Patreon, нашим спонсорам на Ютубе, всем, кто не дает им нас заткнуть. Если кто-то ещё не подписался на наш канал или на регулярные пожертвования и подпишется сегодня или расскажет о нас друзьям — вы очень сильно нам поможете.
P.S. Если для открытия YouTube вам понадобится проверенный и недорогой VPN, то советую скачать Paper VPN, созданный командой независимого издания «Бумага». По промокоду EIDELMAN скидка 10% на все тарифы сервиса.